• Новости
• Спонcорам
• Библиотека
• Авторы
• ФОРУМ
• Реализация
• Реклама
• Предприятие

"Питай недоверие ко всем трупам…"
"Монелла"
Марсель Швоб

Ливень ворвался в город, испугал занавески на моем окне. Когда я закрывал форточку, ветер освежил мое лицо сырым поцелуем. Каюсь — я позволил себе инфантильную фантазию о гигантской женщине. Она просовывает огромную голову в окно и все ради чего? Чтобы быстрым движением пунцового языка, облизать меня с ног до головы...

Я тихонько посмеиваюсь: сколько лет прошло с тех пор, как будучи карапузом в коротеньких штанишках я пылко мечтал жить за щекой у какой-нибудь высоченной брюнетки? Тогда, я не мог представить более надежного местечка, чем женский ротик, где бы можно было приятно проводить время и никогда не мыться...

Я расправляю плечи, настороженно прислушиваюсь к похрустыванию позвонков. Пациентки измотали меня за целый день и как назло ни одной хорошенькой. Когда тебя мучает красивая женщина, пусть даже мучает всякими вздорными нелепицами, мука незаметно становится наслаждением.

— Доктор помогите! — у меня перехватывает дыхание — кто-то неожиданно вошел и застал меня за размышлениями очень личного свойства.

Я включаю зеленую лампу — нужно получше рассмотреть посетителя, может быть он настолько близорук или эгоцентричен, что не заметил трагичного взлета моих бровей и их неизбежного столкновения на переносице.

Когда я вижу этого посетителя, точнее посетительницу, у меня повторно перехватывает дыхание. Глубокомысленная тьма глаз, мрачный серпантин волос, белоснежные, изящные ноздри, жгучий, подвижный рот. Она стоит в распахнутых дверях моего кабинета, скорбно опустив плечи, дождевые капли прокладывают блестящие тропинки на ее плаще.

— Доктор помогите! Меня никто не любит! — произносит она, взмахнув руками — светлыми как крылья самых непорочных ангелов.

— Милая женщина, проходите, раздевайтесь, садитесь в кресло, — отвечаю я.

— Вы ведь психоаналитик? Я не ошиблась? — женщина пятится.

— Да, я доктор, психоаналитик Назар Хазаров, — я улыбаюсь тепло, по-домашнему.

Женщина нервно царапает обивку моей двери.

— Вы говорите совсем как гинеколог, — вздыхает она, пряча невеселые глаза под нежно-розовым сердоликом век.

— Ну... В некотором роде я и есть гинеколог, гинеколог души, ума...— моя широченная улыбка упорно стучится о стену ее недоверия. Стена вот-вот падет под натиском моего профессионального обаяния.

— Вы шутите? — женщина порывисто сбрасывает плащ. Завидую черному бархатному платью, что так крепко держит в тисках ее гордое тело.

— Да, это знаете ли, такой себе психоаналитический юмор...— я принимаю эффектную позу, усаживаясь за стол, достаю очки в золоченой оправе — они должны подчеркнуть утонченность моего ума и чуткость горячего взора.

— Доктор, скажите, как вы думаете, меня можно любить? — спрашивает женщина, отворачиваясь в отчаянной попытке отмахнуться от света, который томно гладит ее щеки.

— Ну, знаете л ... — я начинаю неторопливо подбирать правильные слова — это очень важно, первые реплики психоаналитика, послужат фундаментом для дальнейших целительных бесед.

— Доктор, скажите честно, как мужчина женщине — вот вы, лично вы, могли бы любить меня? — она вскакивает, ходит по комнате, заламывая руки, изредка обращая ко мне непознанные, как лунные кратеры, очи.

— Понимаете...— я продолжаю вдумчиво подбирать правильные слова. Моя обширная психоаналитическая практика научила меня не краснеть.

— Ну! Ну! — от страстного нетерпения женщина почти подпрыгивает.

— Это было бы очень непрофессионально! — я позволяю себе легкую, игривую улыбку.

Женщина падает в кресло, небрежно перебирает свои локоны — черт возьми, я бы прикасался к ним гораздо более ласково и трепетно!

Мой проницательный взгляд сканирует ее фигуру и лицо.

— Расскажите все с самого начала, — как бы между прочим предлагаю я, незаметно включая диктофон.

— Доктор, все мои "любови"… я могу так выразится? — она оставляет свои локоны в покое.

— Конечно, конечно, вы можете выразится еще и не так, мы здесь одни… — я любезно успокаиваю ее.

— Все мои "любови" не взаимны, — она становится еще более туманной, отрешенной. — А последняя любовь особенно не взаимная!

Она снова вскакивает, я тоже. Бледность, покрывшая ее лицо, кажется ледяной. Теперь ее глаза походят на две проруби ночью, я боюсь поскользнуться и уйти под лед.

— Вы себе не представляете! Первый раз я увидела его сегодня утром, но он был уже два дня как мертв!

Взрыв новых кипящих красок озаряет ее лицо, я отшатываюсь, чувствуя, что мое сердце ошпарено.

— Он был самым очаровательным трупом, какой я когда-либо видела в своей жизни! О, поверьте мне, я их повидала немало! — она тяжело дышит, ее пальцы и взгляд бесцельно бродят по столу.

— Вы работаете в морге? — я прикидываюсь наивным, стремясь вызвать больше доверия.

— Нет! О нет! — женщина расстроена. — Просто у меня много знакомых, а у них всегда умирают какие-нибудь родственники... А он есть... был... не знаю! Он мужчина моей мечты! Красивый, тонкий, независимый, дорогой костюм, пурпурное сукно, красное дерево!

— Слезы этой женщины — сладчайший нектар, я бы собрал их и спрятал в свой портсигар, но, увы, она не позволит.

— Господи, почему я не знала его, пока он был жив?! Почему я так и не переспала с ним?! — женщина бесшумно, как шелковый шарф сползает на пол.

— Не переспали?! Ах, какая разница! Вы и сейчас можете сделать это, было бы желание! — возражаю я, вынимая из верхнего ящика стола чистый носовой платок. За сегодняшний день я использовал таким же образом пять штук. Завтра моя секретарша будет опять недовольна большими объемами предстоящей стирки.

— Боже мой! Доктор, я не могу позволить себе даже такую мелочь, у меня слабый организм — чуть что ангина и насморк.

Женщина заворачивает искаженное страданием лицо в носовой платок.

— Как невыносимо! — продолжает она, скомкав платок и бросив его на стол — Я так и не узнала цвета его глаз! А вдруг у него были неровные зубы?!

— Ну и что? — теперь я не в силах остановить поток крови, приливающий к моим щекам.

— Это многое меняет! — женщина садится ровно, скрестив руки на груди.

— Ну так и представляйте себе, что у него кривые зубы и глаза цвета... цвета бульона, вам непременно полегчает! — высказываю я здравую мысль.

— Но ведь я не знаю наверняка, подобная неопределенность меня угнетает, — уголки ее рта опускаются, потяжелев от печали — Доктор, помогите мне!

— Сейчас помогу, — я встаю из-за стола и начинаю ходить взад вперед по комнате, почесывая макушку и шмыгая носом.

— Все ваши проблемы, — говорю я, останавливаясь и торжественно втягивая большую порцию воздуха, — заключаются в недостатке женственности!

Она с усталым непониманием пожимает плечами. Я подхожу к ней ближе.

— Подумайте сами, до чего вы агрессивны, если могли влюбиться в труп человека противоположного вам пола. Вы не хотите активного, подвижного самца, вам нужен беспомощный, неразговорчивый мужчина! — я по-отечески сурово сжимаю ее плечи,— Вы стремитесь порабощать, жестоко навязывать свою волю. А это, дорогая моя, типичное мужское поведение.

— Я ни о чем таком не думала! — женщина дергает плечиком, желая избавиться от тяжести моих ладоней.

— Не перебивайте меня! И не мешайте мне помогать вам! — я прижимаю ее к спинке кресла. Ее кудри и глаза гармонируют с обивкой моей мебели. Эта женщина просто создана для моего кабинета.

— Милая, если бы вы были мужчиной и пришли ко мне с подобной историей, я бы не нашел в вас ничего странного, пожал бы вашу руку и отправил домой, но безупречная профессиональная интуиция подсказывает мне: вы — дама! — я ободряюще подмигиваю ей.

— Что же вы мне посоветуете? — голос женщины дрожит, ее лицо, точно лунный диск в моих руках.

— Я хочу научить вас быть более женственной, — я совершаю молниеносный, хорошо отрепетированный прыжок к двери и закрываю ее на ключ. Потом, достаю из шкафчика плеть. Женщина прячется за занавеской. Я стараюсь улыбаться как можно более доброжелательно, заботливо поднимаю и отряхиваю ее плащ, упавший на пол.

— Научитесь не противиться воле другого более сильного существа, будьте скромной, робкой, попробуйте почаще опускать непокорные глаза и тогда вы перестанете влюбляться в мужчин, которые лежат в гробах. Вы начнете влюбляться в мужчин, которые сидят в кабинетах, управляют машинами, бродят по дорогам, запускают ракеты в космос! — я вытираю пот со лба — так хорошо и вдохновенно я еще никогда не говорил.

Я замахиваюсь хлыстом, за целый день моя рука устала и потеряла твердость, но я надеюсь, что огненный темперамент не подведет меня и на этот раз.

— Моя цель не причинить вам боль и не унизить вас, а привить те качества, которые помогут вам создать хорошую семью, творческий союз двух гармонично развитых личностей.

Хлыст, черной молнией змеится в воздухе. Женщина с трогательной беспомощностью закрывает голову руками.

— Я вижу, вы умная женщина и мне не придется доставать остальные инструменты, — я стараюсь закрепить ее в правильно выбранном способе реагирования.

Но, несмотря на удачно завершающийся сеанс психотерапии, привкус горечи мутит мое светлое настроение. Всем моим пациенткам, удивительно повезло — они смогли найти человека, способного обучить их азам женственности. А я не знаю такого доктора, который помог бы мне обрести ту недостающую мужественность, необходимую для борьбы с современным, обезображенным феминизмом обществом. До чего просто безропотно съежиться под ударами хлыста, кричать, лить слезы. Моя задача намного сложнее. Ежедневно я совершаю немыслимое насилие над собой, проявляя строгость по отношению к столь очаровательным, хнычущим созданиям. Сегодняшняя глупая женщина уверена, что ее проблема уникальна. Знала бы она до чего много нас — тех, кого никто не любит. Да почти все, каждый встречный!

Я рву на себе рубашку — пятую за сегодня. Пуговицы разлетаются в разные стороны, радостно, точно птицы, выпущенные из тесной клетки.

Может быть, вид разрумянившейся женской попки хоть как-то компенсирует мне отсутствие пылающего на закате солнца. Облачность и дождь скрыли от меня это великолепное зрелище. А вот ее платье многообещающе трещит по швам, ее колготки исчерчены лучами многочисленных стрелок. Осталось совсем немного до того момента, когда она станет мягкой, послушной, но это самое тяжелое испытание для моих нервов.

Вертлявая женщина вырывается, ползет под стол, я за ней — угрожающе рыча. Однако, полный тревог и волнений рабочий день сказывается на моей координации. Я больно ударяюсь головой о край стола. Силы внезапно и бесповоротно оставляют меня. Я жалобно, протяжно скулю, наблюдая оранжевые мельницы, крутящиеся перед моими глазами. Женщина вскакивает, оббегает стол и поднимает плеть. Я плачу громко, безудержно. Моя нижняя челюсть дрожит, кисти рук безвольно, как дохлые осьминоги лежат на коленях.

— Я устал от такой работы! Мне надоела такая жизнь! Я больше не могу! — я вою, стараясь дотянуться до сердца женщины умоляющим взором.

Она настороженно смотрит на меня, размазывая по лицу косметику.

— Вот, возьмите, — она бросает мне платок из верхнего ящика стола, присаживается на корточки рядом со мной.

— Что же теперь нам делать? — ее дыхание ласкает мои саднящие от слез щеки. — Вам так и не хватило мужественности сделать меня более женственной. — Меж ее бровей залегает складка, возможно, она вся сейчас покроется трещинами от чрезмерного умственного напряжения — вредного для женского организма.

— Знаете что? — лоб женщины опять расслабляется. — Давайте жить вместе? Все равно, нас — таких неполноценных, никто не полюбит, а вдвоем намного легче переносить одиночество.

Я не возражаю, киваю в такт каждому ее слову, точно "китайский болванчик". Она прижимает меня к груди, я очень долго не могу успокоиться, плачу и плачу, вытирая слезы о подол ее платья.

2009