... На Главную |
Золотой Век 2009, №6 (24). Елена Шелкова МИНИАТЮРЫ |
СЧастье Конечно, тебе не очень повезло в жизни. У тебя посредственная работа и внешность, очень много забот и быт съедает всю тебя — недописанная диссертация и недочитанный "Идиот" годами пылятся на столе. К тому же, ты встретила меня, а это тоже не отнесешь к плюсам. Иногда, когда я выношу мусор и приношу пельмени, мы садимся за телевизор, и ты вдруг всхлипываешь и говоришь, что счастлива, и что ты любишь меня. Я говорю: — Да за что?! — За то, что ты все понимаешь. В такие моменты я даю себе слово выносить мусор каждый день. Мама Губы накрашены, сережки надеты. Я знала, что там будет весело, и Катька упадет, увидев мою юбку. Я сказала: — Мама, не жди, я буду поздно. Мама мыла посуду. У мамы седые волосы, она знает, что я влюблена. Я посмотрела на ее руки, вспомнила, что из-за праздника отменили ее любимый сериал. Я позвонила Катьке, сказала — срочная работа, не успею. А юбку я обновлю завтра. Валька Мы с Валькой однокурсники. У Вальки на носу веснушки. Просыпаясь, она морщит нос, это очень смешно. Утром она идет в ванную, а я варю сосиски. Потом в ванную иду я, а она жарит яичницу. На работу вылетаем вместе — чмок! — До вечера! В пятницу отпрашиваюсь пораньше, покупаю крабовые палочки и темное пиво. Валька любит темное. Ставлю все это на стол, зажигаю свечи, жду Вальку. Она приходит, валится на диван и кричит на туфли, которые натирают. Потом видит свечи, сбрасывает туфли, идет ко мне. И вот веснушки становятся все крупнее, крупнее, крупнее... Я учусь на одни тройки, потому что на лекциях вечно мечтаю. ТворЧество Было вечерне и снежно, и мучался я то ли от звездности непонятной, то ли от недожаренной котлеты. И нервничал я, и не подбиралась рифма к моей грусти. Вы знаете, года два назад я стал писателем. По крайней мере, я на это надеюсь... Ведь говорят же другие миру что-то новое, чем я хуже? Не очень-то легко поверить в то, что твое высшее назначение — работа на бензоколонке. Я стал прогуливать работу, хамить начальству в поисках личной свободы. Я стал пить кофе как Бальзак, литрами, но сердце мое прозаичней меня самого — оно стучало, возражало и хамило. Я шлялся в кафе в поисках Музы, но встречалась мне лишь Катька, а я не выношу рыжих. Я пробовал пить запоем, я старался, но на утро меня мутило и хотелось разбить телевизор. Только теперь я начинаю понимать, какой это адский труд — ТВОРЧЕСТВО! Платье Машина обольет тебя грязью, только если на тебе новое платье, желательно белое. За это платье она отдала три четверти своей зарплаты. Она пришла в кафе с опозданием, бледная, и, рассказывая, вытирала слезы кулачком. Он сказал, что это пустяки, правда, неудобно, ведь он позвал своего армейского друга, а тут у тебя такой вид… Что он обо мне подумает? Я бы перенес встречу, но у него поезд в семь утра… Нет, нет! Я не прошу, чтобы ты ушла, но… если ты сама так хочешь… Может быть, ты успеешь переодеться и вернуться? Я знаю, далековато… У тебя есть деньги на такси? Она пришла домой одна и мысленно пожелала удачи водителю, который спас ей жизнь. ВремЯ В этом доме жил писатель. Он давно умер, и мамы, забирая детей из школы напротив, уже не говорили: — Тут жил тот дядя, которого вам задали учить наизусть. Они и сами не знали, что он тут жил. Да и в школах его уже не проходили. Только старая табличка, профиль и черточка между датами. Иногда во двор забредали влюбленные, помечтать и выпить ром-колы. И девушки вздыхали и говорили: — Смотри! Он тут жил? А ты читал его книгу? А парни решительно переходили к поцелуям, чтобы не отвечать. Неделю назад табличку сняли, теперь здесь будет ресторан. Петр ИвановиЧ Во дворе сидела стайка алкоголиков. Три мужчины и одна женщина — а может, это тоже был мужчина. Мне было грустно, я так хотела рассмешить кого-нибудь… Я втиснулась между двумя тостами и произнесла заезженную шутку: — Не подскажете, как пройти в библиотеку? Они рассмеялись. Алкоголики — люди с юмором. Один из них поднялся и подробно объяснил, что нужно пройти до конца улицы, свернуть налево, потом направо и спуститься в подвал — именно туда перенесли библиотеку. Алкоголик был так похож на Петра Ивановича, моего школьного учителя. Мне было семь лет, и он был большой и добрый. Нет, нет. Мне показалось. Мне показалось. Нет, нет! Чудаки Летают по Земле Чудаки. ЧуднО уже то, что, летая, они умудряются оставлять такие же следы, как и другие прохожие. Если глаза Чудака зажигаются — кондукторы предпочитают их не штрафовать. Ведь, чего доброго, вместо денег по рассеяности достанут завалявшуюся в кармане звезду — бегай потом, объясняйся с начальством. Когда в голове Чудака рождается рифма или другое разноцветное сумасшествие, с неба падает снежинка. Вы заметили? Снег стал редким атмосферным явлением. Снега выпадает все меньше. Скоро он совсем исчезнет. У менЯ есть все Мне тридцать лет. Хожу на работу. Она не пыльная, с девяти до шести. Моей двухкомнатной квартиры хватает, чтобы вместить три тысячи книг и тысячу дисков, кассет и раритетных пластинок. Я встречаюсь с хорошей девушкой, все говорят, что мне повезло. Летом она носит платье в цветочек. Красивое. У меня сохранился школьный товарищ — он забредает ко мне с пивом и мы бурчим — он о футболе, я о Достоевском. После таких встреч у меня никогда не болит голова. Я умею держать себя в руках. На стенах пылится бурная юность — Виктор Цой прекрасно уживается с Че Геварой. В холодильнике всегда ждет борщ, заботливо сваренный девушкой. Вот видите? У меня есть все, чтобы сойти с ума. Любовь, икра и овсЯнка Вы любите вчерашнюю овсянку? Нет? Саша тоже не любил вчерашнюю овсянку. У каждого свои недостатки. Но отсутствие зарплаты влияет на вкусы! Итак, Саша ел холодную овсянку и размышлял, открыть ли банку красной икры — дорогой, круглой, соленой, вкусной красной икры, подаренной ему на день рождения, или подождать до завтра, когда и овсянки не останется? От тяжких дум отвлек звонок, и Саша пошел открывать. На пороге стояло черное платье и копна рыжих кудряшек, которые Саша до знаменательной ссоры полгода назад называл Наташей. — А я пришла мириться. Пустишь? Я и шампанского принесла. В критические моменты жизни мозг начинает работать в ритме броуновского движения, или попросту, шарики за ролики едут. Саша вспомнил об ужасной медной кастрюле, ее содержимом, и выпалил: — Тушканчик, вымой руки, а я приберусь. Кудряшки всколыхнулись и опали. — Да ты что? Видела я твою квартиру при любом освещении. Пришлось срочно поцеловать, и, пританцовывая, пройти в то, что англичане называют гостиной. — У меня икра есть. Будешь? "Тушканчик" сел на диван и сладко потянулся. — Знаешь, что мне в тебе нравится? Уверенность! У других шаром покати, а у тебя — икра! Саша поспешил на кухню — передохнуть перед боем, но гром раздался через секунду: — И хлеба захвати! — Ты знаешь, — как можно уверенней крикнул любитель овсянки — а хлеба-то у меня нет, забыл купить. — Ну и ладно, будем есть икру ложками, как аристократы. Бокалы принеси! Бокалы Саша продал соседу. Они были старые и ценные. — Наташ, а знаешь, что сейчас принято в лучших домах Филадельфии? — Неужели разливать чай через ситечко? — Нет, — Сашу спасительно несло, — Пить шампанское из кружек. Давай почувствуем себя филадельфийцами! — Значит, это правда? — кудряшки грозно качнулись. Сердце упало. — Что? — Ну, тогда полгода назад, ты кричал в трубку, что перебьешь всю посуду, если я тебя брошу. Ты и перебил? — Ну, да. Я и перебил. — Ну что ж, кружки — это тоже по-своему элегантно. Кстати, — между делом выпалили кудряшки, — ты не одолжишь мне денег? Я, если честно, на мели. Сам понимаешь, мировой кризис. Саша ответил первое, что пришло ему на ум: — Мне сейчас надо убегать. Приходи вечером, я сниму деньги с карточки. Когда она ушла, Саша стеклянно посмотрел на пустую баночку икры, которую так и не успел попробовать. Затем пошел на кухню, и стал растерянно доедать овсянку. Ребята! Все, кто может помочь хоть десяткой, торопитесь. До вечера остается два часа! Ужин на лавоЧке Около половины седьмого вечера, через полчаса после окончания длиннющего рабочего дня Надя купила хот-дог (хотя и уверяла себя,что следует потерпеть до дома), села на скамейку и стала есть. Хот-дог был вку-у-усный, и сентябрь завистливо вдыхал аромат сосиски. Множество мыслей проносилось в голове у Нади (все мы описывать не будем), потому намекнем на самые болезненные. Дождусь ли я принца на белом коне? Ну, не принца, хоть зампринца. Отложив хот-дог, Надя извлекла карманное зеркальце. Ну, не зама, пусть начальника красавца… Или просто красавца. Или хоть кого-то. Но зеркало не отражало исстрадавшуюся душу, а отражало лишь кетчупные пятна на подбородке. Как всегда, к скамейке подбежал Мотя, он знал, что для него всегда найдется вкусненькое. Неудачливые девчушки — лучшие друзья котов! Надя провела по густой шерстке и вздохнула: — Где же жизнь, Мотя? Мотя не знал, где жизнь. Зато он знал, где полакомиться хот-догом, а это было намного важнее. Мотя не принадлежал к прокаженным романтикам, он был счастливым практиком. Хотя, разве спроста дается зелень глазам? Через пять минут, поев хот-дога, Мотя медленно удалился по важным кошачьим делам. — Надо было брать два хот-дога, решила Надя, и, не выдержав, сбегала за вторым. Жуя, она подняла глаза, смотревшие на мир несколько романтично (блеск, преданный молодостью и похмельем), и увидела молодого человека. Помятого, но симпатишного. "Сейчас спросит, как меня зовут…" — сделала вывод Надя, гордившаяся своей проницательностью по части противоположного пола. Надя проклинала себя за второй хот-дог (как красиво было бы сидеть с книгой, или хотя бы с блокнотом!) Но было, так сказать, поздно, пришлось просто перестать чавкать. И точно (о, ты, женская интуиция!) помятый парень с похвальной стремительностью подошел к скамейке и страстно произнес: — Слушайте, вы такая красивая, и, наверное, добрая… Отдайте мне хот-дог, я два дня ничего не ел… "Так мне и надо" — решила Надя, отдала хот-дог и даже не выслушала благодарность жующего. Этим вечером она легла спать на голодный желудок. Четыре стены Четыре стены. Я внутри. А в голове : ты, ты, ты. Чай не спасает, лучше мышьяк. Ну, раз так, то сойдет и чай. Где же вы, философы? Чем мне поможете? Умную фразу подкиньте, прошу! Магически слепите буквы так, чтоб вошли они в кровь, как наркотик, помогли бы забыться, покоя, хоть на пятак! Нет? Ну, раз так, то сойдет и чай. Девушка тонкой работы, поющая, выйди из радио, назовись Надей, наври, что песня веселая сбудется. Ах, вместо песни, лучше обняла бы, да шептала бы: "Брось! Не вздыхай!" Нет? Ну, раз так, то сойдет и чай. |
2009 |