• Новости
• Спонcорам
• Библиотека
• Авторы
• ФОРУМ
• Реализация
• Реклама
• Предприятие

Оленька соскочила с подножки ГАЗика, обернулась, послала воздушный поцелуй водителю и, смеясь, побежала чуть ли не вприпрыжку к крайней хате. У хаты, сложив руки на плетне, ожидала ее бабаня Михална — старожилка, все еще хорошо видящая и единственная грамотная старуха во всей деревне. Она по-старинке химическим карандашом выводила каракули, заполняяя бланки и квитанции зацепившейся за жизнь половине населения деревни. Легко можно догадаться, что половина состояла из женщин. Мужская, к бабьему спокойствию, вымерла от алкоголизма и по дряхлости. Единственный мужчина, изредка появлявшийся в деревне, был коровий осеменитель с огромным шприцем и канистрой бычьего семени, призванный уполномоченным из района на эту ответственную должность.

Деревенские жительницы состарились, плохо видели, но работой не брезговали — по дому управлялись и коровник содержали в порядке, доили по часам оставшееся поголовье скота. На пятнадцать бывших колхозниц приходилось двадцать коров. Навоз убирали те, кто покрепче, а таких было всего двое: молодухи Манька да Бакланька. Обе примерно одинакового возраста — немногим за шестьдесят, но довольно крепкие и все еще задорные тетки. Михална тоже на здоровье не жаловалась, но ее берегли. Мало ли что с руками случится или палец порежет, кто бумажки писать будет? Да и слышали деревенские, что Михална ночами, когда электричество повсеместно отключали, свечей не жалея, рОманы пишет. Хоть и старушенция, но своя — родная достопримечательность.

— Здравствуйте, Михална! — Оленька улыбалась во весь рот.

— Та шо ж, здрастуй, коли не шуткуешь, — ответствовала старуха, зорко всматриваясь в девушку.

— Я — Ольга. Из районной газеты.

— Ну шо ж, проходь, Олька с газеты.

Михална растворила скрыпучую калитку, пропустила Оленьку вперед.

— Иди, иди до хаты. Тока разутси не забудь. Полы на карачках седни надраивала. Жалко ить, ежели натопчуть, — ворчала Михална, не сводя глаз с туфлей журналистки, и уж совсем нетерпеливо добавила:

— Та скидывай ты оте тухли скорей!

Зашли в хату, в прохладу сеней.

— Иди у залу, там за стол и сидай.

Оленька повиновалась бабусе, все-таки гостья, да и лучше не раздражать хозяев, а то замкнутся и никакого интервью не получится.

— Шо ты будешь, Олька? Я квасу из сухарев наделала. Или ты, як у городи, чаевничать желашь?

— Чем угостите, бабушка, то и ладно.

— Ну тады чаи поганяим. А квасу перед уходом попьешь.

Пока закипал чайник, бабка Михална метала на стол припасы к чаю. Вскоре чай уже дымился в кружках, и Оленька спросила:

— Можно прямо сейчас начинать, бабусь?

— Начинай!

— Тема очень щекотливая, — немного смущаясь и заглядывая в глаза Михалне сказала Оленька.

— Мы ж тута одни, Олька. Чи нас хто подслушиваить? — Михална смешно поозиралась, улыбнулась и охлебнула из кружки.

— Ну давайте! Такой вопрос, Михална: как в деревне относятся к флирту?

Михална даже не поперхнулась. Отпила еще пару глоточков, сосредоточенно глядя на баранки, горкой уложенные на выщербленной тарелке. Потом обернулась к Оленьке и переспросила:

— К флюрту?

— Ага!

— Вертушке ентой? — уточнила старушка.

— Может, и вертушке. А вообще таких, кто пофлиртовать любит, вертихвостками злые языки называют.

— Каво? Вертушки ети, што ли? Вертихвостки — ето Любка с Танькой — старухи столетния. А вертушка ето и есть флюртА. Ты чиво, Олька?

— Бабушка, вы меня не поняли. Я про флирт говорю, а не про флюгер!

— Во! Флюгель!

— Да нет же, Бабушка! Флирт — это когда глазками стреляют, и мужчины с женщинами заигрывают или — наоборот.

— А-а—а—а! Вона каки ты вопросы задаешь!

Тут Михална задумалась крепко.

— Вы себя вспомните, Михална, — активно пособляла Оленька, — Вспомните свою молодость, замужество. Какие отношения были между мужчинами и женщинами в деревне?

— Какии—какии? Обнакновенные. Мужики пьють, бабы поють. Усе порознь. А кады сойдутсси по хатам, тут ужо и танцы—побиванцы почнутся. Крик стоить! Бабы вижжат, мужаки рычат: "Повбиваю, стерва!". Дети у плачу заходитсси. Соседи, которы ишо не побилися, у вокна зырють, шоу смотрють, мелюзга дитяча во двору толкетсси. Весело жили!

— Михална, а замужние бабы флиртовали?

— Чаво? Хлир...

— Ну, глазки строили мужикам—то?

— А как жи! Бувало летом на сенокос погонять усем колхозом. Мужики пораздягаютсси, тока у штанях и ходють. Телы свои показувають. От де красота! Бабы у повойниках, а плечи голы. Лихчикав ране не носили, грудЯ молочныя з—под сорочек вывалится грозятсси, тока тесьмой перехвачены. Сено покосим, поскирдуем, тады стоги мечем. Бабы на верхах, а мужики у низах. Под юбки заглядували, черти! Захватють вилами сена охапку да бабе наверх сують, а вона наклониться, так уся грудЯ и видна! И сзаду — картина! Жопень — во! Мужики глазов не сводють шо спереду, шо сзаду, шуткують, пересмешничають — усе вместе: и свой муж и чужой. А ужо работа спорилась! Так спорилась — откуда тока силы бралися!... А я теперя думаю, усе от той флюрты сила и шла, да, Олька?... Та оно ж усегда так було, игде народ перемешаный собираитсси, так завсегда ета флюртА промеж ними и околачиваитсси. От зимой на посиделках бувало одни бабы сидять. Кудель чешуть да пряжу мотають. Скукота-а-а-а! Жалосливые песни у полголоса поютсси. Вздыхають на сваю жисть. И тут дверь отворяитсси и конюх вваливаитсси. Мужик здоровай, кудрявай, с ямкой на подбородьи. Шо тут начинаитсси! Он тока спросить чавой-то заскочил, а иму ужо стопочку наливають, у красный уголок сажають, шуткуют и шшипають. Песни враз веселыи поютсси, и заводилы иво ужо танцувать тащють. И знашь, Олька, он жи по сурьезному никому не нужон, алкаш и драчун. А бабье вокруг иво попляшить, придеть домой опосля посиделок, да на сваво мужика кааак! прыгнеть! Тут така любов почнетсси! А на другой день усе-то у хати споритсси, и корову выдоить три разы на дню, и бялье постираить, и детишек обиходить, и жрать наготовить и свинье задаст и хату подмятеть. От така флиртА!

— Бабушка, а есть такие в деревне, кто не любит флиртовать?

— Шо значить не люблять?! Люблять усе! А есть таки, шо не могуть. Шо в них такое паламатое, нихто не знаить. Оне, как кошаки мокрые ходють — никакой радости на их глядеть. Серы лицем и глаза без вогню. Неее, таким и доверия нету.

— А у Вас, Михална, случалось такое?

— А как жи! Та кады б таво флюрту не було, рази ж я смогла бы стока лет с моим выпивохай прожить? Уж не помню, кады он твярезвый бул. Кажный день у иво ета... как иво?... от забула!... как жи... ага! апстинентныя зиндрома була. Ету названию я у календарику вычитала, у перекладному. Запомнила, патаму шта кажный день с ею дело имела. От так-то... И знаишь, Олька, чаво я те скажу? Хто флюртуить, тот дольши живеть. А оте кошаки облезлые уже поумирали давно. А самые флюртачки — Манька да Бакланька — силищу каку мають! Воне кады навоз сгребають, то усе пра мужиков трендять, сваю приключению вспоминають. Хахочуть! Зато коровники чистыя!

— А сейчас как, Михална?

— Шо, щас как?

— Сейчас-то ни одного мужчины в деревне нет, пофлиртовать не с кем.

— Нету, Олька. В деревне нету... А у гОроди зато! От я завтря на базарь иду.

— Что покупать будете?

— Ты шо, сдурела?! Покупать! Де у мине тии гроши, шоб покупать? На людев глазеть иду. Ну и ета... флюртувать тожи. Хе-хе! Дедок там один у третему ряду. Поторгуюся с ним для приличию. Поприцениваюси, глазками туды-сюды повожу, овощ помацаю, иво послухаю. А он мине и так и эдак: ох ты бабулька-красотулька! гляди каки огуречики, а памидорчики! як ото тваи щечки! Я смеюся. А дед дальши поеть: тута чесночок, як ото твои зубки! А я ужо и роток прикрываю, шоб мои последни два зуба не светилися. Брешить! А усе равно, Олька, приятно! НаговОрить мине отих камлипентов, я аж цвету, прибегу домой, да полы намою, сорняки повыдергиваю. Жить хочитсси опосля таких слов, Олька! Не, у нас у деревни с флюртой усе акей. Через флюрту ету и выжили... На тибе кваску, Олька!

Попила кваску, поблагодарила и распрощалась с Михалной. От дома старушки до проселочной дороги шагов сто. Оленька вышла на дорогу и остановилась в ожидании. В назначенное время подкатил ГАЗик. Девушка забралась в кабину, улыбнулась водителю благодарно.

— А я уж думала, не заедeте. Такой круг пришлось из-за меня делать.

— Как не заехать! Понравилась ты мне. Веселая! Редко встретишь таких попутчиков.

На Оленькино колено неожиданно легла рука водителя, сверкнув полоской обручального кольца.

2009