• Новости
• Спонcорам
• Библиотека
• Авторы
• ФОРУМ
• Реализация
• Реклама
• Предприятие

Приводится по изданию:
Ю. Козелецкий
ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ РЕШЕНИЙ
Перевод с польского Г. Е. Минца и В. Н. Поруса
Под редакцией Б. В. Бирюкова
Москва, Издательство «Прогресс», 1979

Глава 13.
ПРОЦЕСС ПРИНЯТИЯ РЕШЕНИЙ В ГРУППЕ

13.1.
ИНДИВИДУАЛЬНЫЕ И ГРУППОВЫЕ РЕШЕНИЯ

С усложнением общественной жизни и социальных институтов решения все чаще принимаются группами лиц: коллегиями, дирекцией, комиссиями экспертов, педагогическими советами или различными комитетами. На рост значения групповых решений, которые часто именуются коллегиальными или коллективными, влияют многие факторы. Назовем лишь некоторые из них. Во-первых, как показывает опыт общественной жизни, коллективные решения более рациональны, или, говоря языком политиков, менее субъективны. Обсуждение в коллективе позволяет лучше и всесторонней оценить альтернативы и устранить явно невыгодные варианты. Во-вторых, групповой принцип принятия решений более демократичен; члены коллектива, совместно принимая решения, разделяют ответственность за избранные варианты действий. Это часто улучшает отношения между людьми. В-третьих, повышается вероятность осуществления принятого решения. Вся группа, или по крайней мере ее часть, включается в процесс исполнения своего собственного постановления.

Познание законов, управляющих групповым принятием решений, в настоящее время становится важнее, чем исследование индивидуальных решений. Неудивительно поэтому, что ими интересуются экономисты, социологи и специалисты по социальной психологии. Проведенные исследования позволили получить достаточно много сведений о механизме коллективного принятия решений. В этой главе мы рассмотрим некоторые положения, касающиеся данного вопроса. Они позволят лучше понять роль социальной группы в процессе принятия решений.

ХАРАКТЕРИСТИКА МАЛЫХ ГРУПП

Поскольку мы будем рассматривать принятие решений в малых группах, начнем с их определения. Как считает С. Мика [1972], малая группа — это множество лиц, включающее не менее двух человек, которое отличается следующими характерными, чертами: наличием общей, или коллективной, цели; непосредственным взаимодействием членов коллектива; общими нормами поведения и развитой структурой.

Во-первых, группа стремится к достижению определенной цели. Эта цель может быть навязана извне вышестоящей инстанцией или организацией либо может быть поставлена самой группой в ходе обсуждения соответствующего вопроса. Таким образом, группа, как и индивид, является системой, ориентированной на цель. Поэтому все утверждения, касающиеся таких систем, которые были сделаны в параграфе 2.3, относятся также и к группе.

Во-вторых, между членами группы происходит определенное взаимодействие. Члены группы общаются, обмениваются взглядами, применяют системы поощрений и наказаний, между ними возникают эмоциональные отношения и т. п. Эти взаимодействия играют большую роль. Благодаря им группа ставит цели и устанавливает нормы поведения.

В-третьих, группа имеет некоторые общие нормы, или предписания о поведении ее членов. Эти нормы определяют способ общения членов группы, порядок исполнения общих задач и т. п. Наличие норм облегчает взаимодействие людей и обеспечивает осуществление общих целей.

Наконец, в-четвертых, группа имеет определенную структуру, фиксирующую систему отношений между ее членами с точки зрения их положения. Как известно, люди в коллективе выполняют различные общественные функции, занимают различное формальное или неформальное положение. Они могут быть руководителями и рядовыми членами, экспертами и исполнителями, авторитетными лицами или "козлами отпущения". Отношения между членами группы с точки зрения положения в ней и образуют групповую структуру. Особенно важна при этом структура управления, которая определяет меру контроля за поведением одних членов группы со стороны других. Интересные данные по этому вопросу можно найти в упоминавшейся работе С. Мика.

Хотя приведенное определение малой группы не является формально строгим, оно достаточно для наших рассмотрений.

ГРУППОВЫЕ РЕШЕНИЯ

Группы решают множество задач, таких, как наблюдение, обучение или выполнение общих трудовых функций. Одной из таких задач является принятие решений. Группы, выполняющие такую задачу, мы будем называть группами принятия решений; к ним, например, относятся дирекция промышленных предприятий, городские органы власти, редакционные коллегии. Группа состоит из нескольких (N) человек; будем предполагать, что каждый из них принимает участие в процессе принятия решений.

Анализируя работу такой группы, мы должны учесть три главных фактора, от которых зависит рациональность принимаемых решений [Хогарт, 1975].

Первым является характер задачи: группы решают различные детерминированные и рискованные, статические и динамические, простые и сложные задачи. Например, правительство или генеральный штаб, как правило, имеют дело со сложными, динамическими 0 задачами с риском [см. Янис, 1972; Штеменко, ,1975]. Точно зная факторы и параметры задачи, мы можем ответить на вопрос о том, какого рода задачи группа решает лучше, чем отдельные индивиды?

Вторым важным фактором является характеристика группы: коллективы, принимающие решения, различаются по величине, компетентности, структуре управления, по мотивам деятельности и т. п. Большое практическое значение имеет определение того, какие группы работают более эффективно, например какой количественный состав коллектива позволяет принимать наилучшие решения. Но и сегодня мы намного меньше знаем о коллективных, чем об индивидуальных принятиях решений.

Третий параметр, который следует учитывать, — это процедура деятельности группы. Коллектив может использовать разные методы принятия решений. Из них особенно важными являются два. Первый метод можно было бы назвать формальным; по этому методу группа использует строгий алгоритм, который определяет, как перейти от индивидуальных решений к групповым. Психологи, экономисты и социологи построили множество формальных методов, однозначно определяющих решение коллектива. Второй метод неформальный; он состоит в том, что члены коллектива вполне свободно или под определенным контролем обсуждают данный вопрос. В итоге дискуссии, заключающейся в непосредственном взаимодействии между индивидами, устанавливается наилучший вариант действия. Современные исследования [см. Хогарт, 1975; Янис, 1972; Лисовский, 1974] не оставляют никакого сомнения в том, что качество групповых решений в значительной степени зависит от процедуры деятельности группы.

Глава 13.2.
РАЦИОНАЛЬНЫЕ ГРУППОВЫЕ РЕШЕНИЯ

Проблемы рационального принятия групповых решений детерминированных задач и задач с риском, а также проблемы перехода от индивидуальных предпочтений к групповым были предметом многочисленных исследований. Следует подчеркнуть, что они имеют не только теоретическое, но и практическое значение. Вполне вероятно, что дальнейшие судьбы людей, малых групп и даже обществ во многом будут зависеть от того, будут ли коллективные решения соответствовать фундаментальным требованиям рациональности.

ОТ ИНДИВИДУАЛЬНЫХ ПРЕДПОЧТЕНИЙ К ГРУППОВЫМ

Начнем с простейшего примера. Допустим, что группа G, состоящая из членов l1, l2, …, ln, принимает решение, заключающееся в упорядочении множества альтернатив А = (а1, a2, ..., аn). Точнее говоря, цель деятельности группы G состоит в переходе от индивидуальных предпочтений к групповым, которые лучше характеризовали бы всю совокупность лиц, принимающих решение.

Такая проблема часто возникает в различных социальных системах. Например, на некотором промышленном предприятии создан фонд социально-культурных мероприятий и жилищного строительства, который можно предназначить для премий рабочим и служащим (а1), жилищного строительства (а2) или нужд социального обеспечения (а3). Каждый из работающих на предприятии имеет свое мнение относительно важности этих вариантов использования имеющихся средств. На основании индивидуальных предпочтений дирекция предприятия должна установить предпочтения коллектива сотрудников. Аналогичные проблемы возникают в ходе проведения конкурсов, например конкурса им. Ф. Шопена, или при выдвижении кандидатуры на соискание премий за достижения в области науки и техники. Все это очень важные социальные проблемы.

Чтобы подробнее рассмотреть рациональные стратегии интеграции индивидуальных предпочтений, введем некоторые понятия. В соответствии с предшествующими соглашениями будем обозначать индивидуальное предпочтение знаком >, а знаком ~ — индивидуальное безразличие при выборе между произвольными альтернативами аi, и ak из множества А. Групповое отношение предпочтения обозначим символом >g, а групповое безразличие — символом ~g. Таким образом, ai>gak означает, что группа G предпочитает альтернативу ai альтернативе ak.

Основная цель ученых, занимающихся теорией групповых решений, состоит в том, чтобы найти рациональную стратегию перехода от индивидуальных предпочтений к предпочтению группы. Точнее говоря, речь идет о выборе такой функции F, которая преобразует индивидуальные упорядочения в групповые и удовлетворяет определенным аксиомам рациональности [Лисовский, 1974] . Найдя функцию F, следует разработать такую процедуру деятельности группы, которая обеспечивала бы соответствующее использование этой функции в реальном процессе принятия решений. Здесь мы рассмотрим четыре стратегии интеграции индивидуальных предпочтений.

1. Стратегия простого большинства; она чаще других применяется в общественной жизни. В соответствии с этой стратегией если большинство работающих на предприятии хочет выделить деньги на жилищное строительство, а не на премирование, то можно утверждать, что таково мнение всего коллектива.

Определяя групповое предпочтение с помощью этой стратегии, мы должны сравнивать пары альтернатив. Зная индивидуальные отношения предпочтения между всеми парами аi и аk в множестве А, можно довольно легко определить групповое упорядочение альтернатив; на первом месте находится альтернатива, которая предпочитается всем остальным в этом множестве, на втором — наиболее предпочтительная альтернатива из оставшихся и т. д. Как видим, принцип упорядочения весьма прост.

Многие теоретики утверждают, что стратегия большинства очень полезна. Прежде всего она демократична, так как учитывает предпочтения большинства членов малой группы. В то же время у нее есть ряд недостатков. Главный из них состоит в том, что при некоторых уcловиях групповые предпочтения оказываются нетранзитивными, что мешает принятию разумного решения [Каспжак, 1968]. Эта стратегия не учитывает также интересов меньшинства. Из-за этих недостатков исследователи стали искать другие решения.

2. Стратегия суммирования рангов; хотя эта стратегия вызывает серьезные методологические возражения, она широко применяется в жизни. По этой стратегии альтернатива, у которой сумма рангов в индивидуальных упорядочениях ниже, признается более ценной для группы в целом, чем альтернатива с более высокой суммой рангов. Например (в нашем примере с фондом социально-культурных мероприятий и жилищного строительства на предприятии), если сумма рангов альтернативы "a1 — "премии" составляет 200, альтернативы а2 — "жилищное строительство" — 100, а альтернативы а3 — "социальное обеспечение" — 300, то групповое предпочтение выглядит в достаточной степени очевидным.

Группа, принимающая такую стратегию, действуем следующим образом. Вначале ее члены ранжируют множество альтернатив, затем ранги складываются и определяется предпочтение группы. Допустим, малая группа состоит из трех лиц, которые тем или иным образом ранжировали альтернативы.

Представив эти данные как проекции индивидуальных предпочтений мы увидим, что предпочтения членов группы значительно отличаются друг от друга. Применение стратегии суммирования рангов позволит произвести групповое упорядочивание.

Несмотря на большую популярность этой стратегии, она вызывает принципиальные методологические возражения: если мы измеряем предпочтение по шкале порядков (оценка рангов), то недопустимы такие операции, как суммирование или вычисление среднего арифметического. Тем не менее во многих случаях такая стратегия позволяет принимать правильные решения. Если бы она всегда приводила к плачевным результатам (экономического или личного характера), то, согласно теории обучаемости, такой стратегией никто бы не пользовался. Все это гипотезы, которые нуждаются в опытной проверке.

3. Стратегия минимизации отклонений; это одна из самых интересных стратегий объединения индивидуальных предпочтений. Она была детально разработана Л. Сэвиджем и О. Ланге. Согласно этой стратегии, группа должна принимать такое решение, которое минимизирует расхождения между индивидуальными предпочтениями отдельных членов и предпочтением группы. Рассмотрим эту стратегию на простом примере.

Допустим, что малая группа, состоящая из трех членов, оценивает альтернативы. Они выражают свои предпочтения, приписывая большие численные значения более предпочтительным альтернативам. "Самая лучшая" получает 3 балла, альтернатива, находящаяся на втором месте, — 2 балла, а "худшая" альтернатива — 1 балл. Составив матрицу предпочтений мы увидим, что индивидуальные предпочтения лиц значительно отличаются друг от друга. Чтобы применить стратегию минимизации отклонений, надо вначале построить матрицу ошибочных исходов решения. Поступим следующим образом. Допустим, что группа выбрала альтернативу а1, в этом случае расхождение между коллективным решением и решением первого лица составляет 0; если же для группы более привлекательной оказалась альтернатива а2, то различие между нею и выбором первого лица равно 1; наконец, если группа выбирает а3, отклонение этой альтернативы от предпочтения первого лица составит 2. Аналогично вычисляем расхождения между групповым решением и предпочтениями лиц l2 и l3. Действуя таким образом, получаем матрицу ошибочных исходов решения. Эта матрица является основной для определения минимальных отклонений. Следуя принципу минимакса [ср. Козелецкий, 1970] , сначала устанавливаем максимальные отклонения.

Затем находим альтернативу, которая минимизирует максимальные отклонения.

Согласно (13.3), альтернатива а2 минимизирует различие между индивидуальными и групповыми предпочтениями. Применяя такую стратегию, группа выберет а2.

Как показывает О. Ланге, стратегия минимизации отклонений очень полезна в малых группах. Она соответствует принципам внутригрупповой демократии. В то же время у нее есть некоторые недостатки. Если стратегия простого большинства является очевидной и легко применимой, то стратегия минимизации отклонения не отвечает этим условиям. Группа, которая хотела бы применять эту стратегию, должна пройти соответствующую подготовку.

Трудность применения этой стратегии приводит к тому, что она редко используется в процессах принятия решений. Однако независимо от практической ценности она является интересным примером поисков рациональных принципов объединения индивидуальных предпочтений.

4. Стратегия оптимального предвидения; она была сформулирована Г. Лисовским [1974, 1975]. Изложим ее основную идею, опуская технические детали. Согласно стратегии оптимального предвидения, следует выбирать такое групповое упорядочение предпочтений, на основе которого можно наилучшим (оптимальным) образом предвидеть индивидуальные предпочтения альтернатив. Предвидение считается лучшим, если средняя ошибка предсказания, или, более общо, средняя потеря, является минимальной. Чтобы оценить эту ошибку, сравниваются пары альтернатив в групповом упорядочении (на основе которого делаются предвидения) с действительными предпочтениями индивидов. Ошибка возникает, если предпочтение между парами оказывается иным, чем-то, которое было предсказано; например, если кто-то предпочитает автомобилю "Шкода" автомашину марки "Фиат", а мы предсказали, что предпочтение будет обратным, то, согласно данной стратегии, мы имеем дело с ошибкой предвидения.

Чтобы точнее оценить эту ошибку, Г. Лисовский вводит понятие функция потери I, которое каждому предвидению индивидуального предпочтения на основании группового упорядочения приписывает действительное число, являющееся оценкой ошибки. Допускается, что функция потери является непрерывной и монотонно возрастает с ростом величины ошибки предвидения. Для упрощения последующих рассуждений предположим, что функция потери принимает значение 0, если предсказанное упорядочение пары альтернатив оказалось правильным, и значение 1, если оно оказалось ошибочным.

Согласно стратегии оптимального предвидения, из множества возможных предпочтений следует выбрать такое групповое предпочтение G, для которого средняя потеря, связанная с предсказанием, является минимальной. Возникает вопрос, какое групповое предпочтение минимизирует среднюю потерю. Для этого следует исследовать все возможные групповые предпочтения. Найдя такое групповое предпочтение, которое минимизирует среднюю потерю, связанную с предсказанием; мы получим наилучшее решение (правда, если бы мы анализировали все возможные групповые предпочтения, то оказалось бы, что имеются даже три оптимальных предпочтения).

Стратегия Г. Лисовского никогда не приводит к нетранзитивным отношениям. Она позволяет определить среднее значение потери, связанной с оптимальным предвидением. Это значение является определенной мерой сравнения индивидуальных предпочтений и выполняет функцию, аналогичную величине дисперсии при характеристике распределения случайной переменной. В то же время эта стратегия имеет некоторые недостатки. Прежде всего она слишком медлительна, а интеллектуальные усилия (cognitive strain), связанные с ее применением, очень велики. Кроме того, интуитивно она менее приемлема, чем, скажем, стратегия суммирования рангов, что автоматически понижает шансы ее использования на практике. Несмотря на все это, я считаю стратегию Г. Лисовского одной из наиболее остроумных и изящных.

ОТ ИНДИВИДУАЛЬНОЙ ПОЛЕЗНОСТИ К ГРУППОВОЙ

Рассмотренные до сих пор стратегии принятия групповых решений основывались на сведениях об индивидуальном упорядочении предпочтений. Однако известно, что окончательное предпочтение является результатом длительного мыслительного процесса. Чтобы утверждать, что альтернатива а1, связанная с риском, лучше, чем альтернатива а2, принимающий решение должен выполнить много операций, таких, как оценка полезности исходов и их субъективной вероятности. Он должен измерить силу своих предпочтений. Знание о том, как протекают процессы, предшествующие— принятию решений, то есть как принимающий решение строит матрицу полезности, может иметь принципиальное значение при коллективном обсуждении вопроса. Рассмотрим пример, иллюстрирующий эти высказывания.

Допустим, что группа состоит из двух лиц, которые оценивают альтернативы а1 и а2. Составим матрицы полезности, из которых будет видно, как эти лица оценили полезность и субъективную вероятность исходов каждой альтернативы.

Допустив, что полезности исходов были определены при помощи однородной шкалы полезности, дающей возможность производить сравнение оценок различных людей, получим результат, из которого следует, что лица, принимающие решения, сильно отличаются друг от друга в оценке вероятностей и полезностей исходов.

При коллективном обсуждении лицо утверждает, что альтернатива а1 является наилучшей, так как она максимизирует рассматриваемый нами показатель полезности. Лицо а2 придерживается обратного мнения. Несмотря на длительный спор, они не меняют своих оценок полезностей и вероятностей исходов.

Как в такой ситуации принять коллективное решение? Какую применить стратегию выбора? Одну из них предлагает X. Райфа [1968]. Основана она на средних величинах; ее можно было бы назвать эгалитарной стратегией. Согласно этой стратегии, вычисляется средняя полезность и средняя вероятность исходов. Полученные средние значения образуют матрицу решений.

Руководствуясь критерием максимизации полезности, группа выберет соответствующую альтернативу.

Эгалитарная стратегия, основанная на средних значениях u и ps, выглядит разумной. Однако она часто приводит к парадоксу, который будем в дальнейшем называть парадоксом Райфы [1968].

Опишем его на примере.

Два человека, принимающих решение оценивают полезность исходов и их субъективную вероятность в соответствии с матрицами полезности. Однако эти два человека дают очень различные оценки вероятностей и полезностей исходов. В то же время нет никакого различия в том, как они определяют величину ожидаемой полезности. Они оба согласны в том, что альтернатива а2 является оптимальной. На первый взгляд здесь нет никакой проблемы; они должны единодушно избрать вторую альтернативу.

Однако эти лица принимают эгалитарную стратегию. Однако при рассмотрении матрицы средних значений u и ps и после подсчета ожидаемой полезности оказывается, что альтернатива а1, которая раньше отвергалась обоими лицами, теперь является оптимальной.

Парадокс Райфы состоит именно в том, что при применении эгалитарной стратегии к индивидуальным матрицам полезности вариант действия, признанный индивидом неоптимальным, становится оптимальным для всей группы. Это не согласуется с одним из основных условий социальной рациональности, которое требует, чтобы существовала положительная связь между выборами индивида и выборами группы.

Из сказанного следует, что чрезвычайно трудно разработать стратегии коллективных решений, которые учитывали бы не только порядок предпочтений альтернативных решений, но также и индивидуальные матрицы полезности, то есть сведения об u и ps. Формулирование таких стратегий является задачей будущего.

Подводя итог положениям, представленным в параграфе 13.2, можно сказать, что разработка принципов принятия рациональных коллективных решений — задача намного более трудная, чем формулирование принципов принятия индивидуальных решений. Исследователь, интересующийся групповыми решениями, должен учитывать много дополнительных социальных условий (например, демократический стиль работы коллектива); он также должен принимать во внимание свойства группы, такие, как ее структура, принятые нормы поведения и т. п. Первые попытки разработки рациональных стратегий коллективных решений (стратегия простого большинства или стратегия минимизации отклонений) вызывают сомнения. Во всяком случае, они далеки от совершенства.

Глава 13.3.
УВЕЛИЧЕНИЕ УРОВНЯ РИСКА В ГРУППОВЫХ РЕШЕНИЯХ

Среди многочисленных исследований, посвященных процессу принятия групповых решений, особое значение имеют эксперименты, цель которых состоит в ответе на вопрос, какой уровень риска предпочитается коллективом; является ли коллектив, принимающий решение, большим любителем риска, чем отдельная личность? Эта проблема привлекла исключительное внимание, которое можно сравнить лишь с вниманием, которое исследователи уделяют вопросу о правильности модели Бейеса. В течение нескольких последних лет написано не менее ста работ, посвященных предпочтению риска малой группой.

Изучая эту проблему, психологи и социологи использовали различные задачи, относящиеся к принятию решений,— задачи случайного типа L [Саржала, 1971] и задачи, решение которых зависит от возможности испытуемого, то есть задачи типа S [Уоллах, Коган, Бем, 1964]. Особую популярность приобрели так называемые дилеммы выбора, сконструированные М. Уоллахом и Н. Коганом. Рассмотрим одну из них.

"Г-ну В, банковскому служащему 45 лет, врач сообщил, что у него порок сердца. Болезнь настолько серьезная, что вынуждает г-на В к изменению образа жизни, к отказу от излюбленных развлечений и хобби. Он должен уменьшить нагрузку и соблюдать строгую диету. Врач утверждал, что можно провести хирургическую операцию, которая, если окажется успешной, значительно улучшит состояние здоровья пациента. Однако он не гарантирует успеха; при некоторых обстоятельствах операция может закончиться трагически.

Вообразите, говорил экспериментатор испытуемым, что вы должны дать совет г-ну В. Вам даны несколько вариантов вероятностей (шансов) того, что операция закончится успешно.

Прошу вас указать самую низкую вероятность, которую г-н В мог бы принять:

— думаю, что г-н В ни за что не должен соглашаться на операцию (независимо от шансов на успех);

— шансы на успех операции равны 9 из 10;

— шансы на успех операции равны 7 из 10;

— шансы на успех операции равны 5 из 10;

— шансы на успех операции равны 3 из 10;

— шансы на успех операции равны 1 из 10".

Хотя дилеммы такого рода не являются хорошо определенными задачами, потому что значения успеха и удачи не имеют количественного выражения, они все же привлекают психологов, поскольку описывают естественные, житейские ситуации, которые интересуют каждого человека.

Желая сравнить уровень риска, принимаемый индивидом и группой, психологи провели две серии испытаний. В первой испытуемые принимали решения индивидуально; во второй же создавались малые группы, состоявшие из 3-5 человек, целью которых было выбрать наиболее предпочтительную альтернативу. В большинстве экспериментов от группы требовалось единогласное решение. На величину риска влияла вероятность и величина неудачи. Согласно работе Р. Кетлинского (ср. параграф 7.5), это основные факторы, от которых зависит предполагаемый риск.

Как следует из большинства опытов, уровень риска, предпочитаемый группой, выше среднего риска, допускаемого индивидом. Группа принимает решения с большим уровнем риска.

Явление увеличения уровня риска в групповых решениях называется сдвигом риска (risky shift). Группа из семи лиц, предпочитающих различные величины риска, среднее арифметическое которых равно R, после длительной дискуссии принимает решение с уровнем риска Rg. Приращение является показателем величины сдвига риска в группе.

Сдвиг риска — явление весьма широкое и распространенное. Оно имеет место в большинстве задач, относящихся к принятию решений; оно наблюдалось как в студенческих группах, так и в группах, составленных из руководителей. В равной мере это свойство характерно для французов, американцев и поляков и подтверждено десятками психологических и социологических экспериментов.

Открытие сдвига риска было весьма неожиданным. Обыденные наблюдения, скорее, указывают на то, что групповые решения более осторожны и консервативны. Однако научные данные свидетельствуют о том, что поведение малых групп не соответствует этим предположениям.

Человек, действующий в группе, готов принять решение с большим уровнем риска, чем человек, действующий в одиночку. Таким образом, группа оказывает сильное воздействие на предпочтение риска при принятии решений.

Глава 13.4.
ПОЧЕМУ ГРУППОВЫЕ РЕШЕНИЯ ПРИНИМАЮТСЯ С БОЛЬШИМ УРОВНЕМ РИСКА?

ГИПОТЕЗА О РАЗДЕЛЕНИИ ОТВЕТСТВЕННОСТИ

Каждое принятие решения, содержащего риск, связано с определенной ответственностью; чем больше риск, чем выше вероятность отнюдь не желательного исхода, тем большая ответственность ложится на плечи принимающего решение. Часто она вызывает стресс и состояние тревоги.

Согласно упомянутой гипотезе, группа принимает решения высокого уровня риска потому, что ответственность за него разделяется между всеми ее членами, что уменьшает страх перед неудачей. Возьмем, к примеру, дилемму, приведенную в параграфе 13.3. Группа экспертов размышляет над тем, какую вероятность неудачной операции на сердце может допустить пациент В. Допустим, что в результате обсуждения установлено, что он должен согласиться на операцию, даже если шансы на успех равны только 3 из 10 (а шансы неудачи — 7 из 10). Согласно излагаемой гипотезе, группа допускает такой высокий уровень риска потому, что ответственность за это решение и за возможное ухудшение здоровья пациента после операции распределяется между всеми ее членами. В группе уменьшается страх и усиливается чувство личной безопасности.

Гипотезу о "диффузии" ответственности в группе подтверждают многие данные. Во первых, замечено, что лица с наибольшим уровнем тревоги во время обсуждения предлагают решения очень высокого уровня риска. Во вторых, доказано, что величина сдвига риска больше в такой ситуации, в которой последствия решения (расходы) равномерно распределяются между всеми членами группы, чем в такой, где только некоторые лица могут выиграть или проиграть. В третьих, обнаружено, что в группах, где существует симпатия и дружеские отношения между людьми, где, выражаясь житейской терминологией, действует закон "все за одного и один за всех", сдвиг риска больше, чем в более разобщенных группах. В сплоченных коллективах каждый человек чувствует себя ответственным за совместно принятое решение.

Однако эта гипотеза подтверждается не всеми данными. Во-первых, сдвиг риска проявляется также в задачах, в которых расходы фиктивны и в которых никто не выигрывает и не проигрывает действительных денег или предметов. В таких случаях трудно говорить о коллективной ответственности. Во-вторых, замечено, что сдвиг риска наблюдается также и в группах, где не проводится подробное обсуждение ценности отдельных альтернативных решений и где непосредственное взаимодействие сведено к минимуму (единственный вид активности группы заключается в выслушивании обсуждения, которое прошло в предыдущих группах). Можно предположить, что в таких условиях люди не ощущают ответственности за окончательное решение, принятое всей группой.

Из представленных данных следует, что гипотеза о разделении ответственности не объясняет всех фактов.

ГИПОТЕЗА О РОЛИ ЛИДЕРОВ

Структура малой группы часто бывает дифференцирована. В группу входят лидеры и влиятельные люди, которые играют особую роль в ее работе. В соответствии с рассматриваемой гипотезой вожаки (лидеры, влиятельные лица) предпочитают уровень риска выше среднего; они, не колеблясь, принимают смелые решения, обещающие успех. Эти люди доминируют во время дискуссии в группе; благодаря своему умению воздействовать на людей они могут убеждать остальных членов группы, что предпринимаемый риск оправдан. Эти утверждения соответствуют наблюдениям Дж. Ф. Кеннеди, который некогда сказал: "Трудность состоит в том, что когда собирается группа сенаторов, то в ней всегда доминирует человек, принимающий самые смелые и самые сильные решения" [цит. по: У. Ли, 1971, 118].

Гипотеза о роли лидеров в явлении сдвига риска, несмотря на то, что она соответствует житейским наблюдениям, не опирается на убедительные опытные данные. Например, оказывается, что группа принимает более смелые решения, даже если этому решению не предшествовало живое и всестороннее обсуждение, в ходе которого лидеры могли бы влиять на изменение отношения членов группы к риску. Кроме того, нет доказательств того, что лидеры всегда предпочитают более чем средний риск. Житейские наблюдения показывают, что некоторые из них даже слишком осторожны и не способны на очень смелые решения.

ГИПОТЕЗА О РОЛИ СОЦИАЛЬНЫХ СРАВНЕНИЙ

Во многих социальных группах риск, а в особенности оправданный риск, имеет положительную ценность. Люди стремятся рисковать не меньше, чем другие члены коллектива. Чтобы установить собственную меру риска, они сравнивают уровни риска, приемлемые для отдельных участников группы. Благодаря таким социальным сравнениям они могут установить свое место на шкале предпочтений риска. Если окажется, что их уровень значительно ниже среднего для группы, это может вызвать беспокойство и опасения по поводу того, как к этому отнесется вся группа. В связи с этим люди готовы принять групповое решение, которое обладает более высоким уровнем риска, чем решение, которое они приняли бы в одиночку. Более того, внутригрупповые сравнения могут влиять на индивидуальное предпочтение риска.

Согласно излагаемой гипотезе, риск, по крайней мере оправданный, имеет в обществе положительную ценность, и потому во время принятия групповых решений происходит сдвиг риска. Такой сдвиг становится возможным благодаря процессу сравнения уровней риска различных членов группы.

Эта гипотеза подтверждается не всеми данными. Прежде всего сомнительно допущение, что риск имеет положительную социальную ценность. Известно, что в некоторых коллективах больше ценятся осторожные решения. Этот факт находит и экспериментальные подтверждения. Д. Пруйт [1971] просил испытуемых разделить некоторые дилеммы решений на рискованные и осторожные. После такого разделения испытуемые выбирали дилеммы, которые перед тем определили как "осторожные", что не согласуется с утверждением, будто риск имеет какую-то особую позитивную ценность. Исследования, изложенные в главе 11, показывают, что отношение человека к риску в основном зависит от условий среды.

ГИПОТЕЗА ОБ ИЗМЕНЕНИИ ПОЛЕЗНОСТИ

Эта гипотеза объясняет сдвиг риска в группе в терминах теории полезности. Согласно этой гипотезе, обмен информацией в процессе дискуссии влияет на изменение полезности, которую лица, принимающие решения, приписывают исходам и альтернативам. Благодаря групповым процессам изменяется также полезность риска, происходит явление конвергенции, состоящее в том, что субъективные значения ценности, которые приписываются риску отдельными членами группы, становятся сходными. С помощью этой гипотезы нельзя полностью объяснить, почему в группе увеличивается (а не уменьшается) полезность риска. Иначе говоря, почему в огромном большинстве случаев имеет место сдвиг в сторону увеличения риска, а не консервативный сдвиг. Эта гипотеза требует дальнейшего уточнения.

СРАВНЕНИЕ РАССМОТРЕННЫХ ГИПОТЕЗ

Мы познакомились с четырьмя гипотезами, которые претендуют на объяснение интересного явления сдвига риска при принятии групповых решений. Ни одна из них не объясняет всех опытных данных. Очень вероятно, что это явление может быть обусловлено многими факторами. В одних случаях группа примет решение, связанное с риском, из-за разделения ответственности, в других — сдвиг риска происходит под влиянием лидера, который убеждает членов группы, что смелые и отважные решения очень часто оправдывают содержащийся в них риск. По-видимому, каждая из представленных гипотез имеет определенную объяснительную ценность. Они не столько конкурируют, сколько дополняют друг друга.

13.5
ИССЛЕДОВАНИЕ КАЧЕСТВА ГРУППОВЫХ РЕШЕНИЙ

Хотя психологи довольно много занимались проблемой сдвига риска, гораздо большее теоретическое и практическое значение имеет вопрос о качестве групповых решений. Какие решения лучше - те, которые принимаются коллективами, комитетами и коллегиями, или те, которые принимаются в одиночку? Обычно считают, что группа принимает более эффективные решения, чем индивид. Научные исследования, однако, показывают, что ответ на этот вопрос более сложен. Достижения группы зависят от ряда факторов, в. особенности таких, как структура задачи, компетентность ее членов и тип взаимодействия [ср.: Стейнер, 1966]. При кекоторых обстоятельствах группа достигает лучших результатов, при других - достижения отдельных людей оказываются выше [ср. Хилгард, 1967; Козелецкий, 1969; Шонер и др., 1974]. На нынешнем этапе развития наук об обществе мы еще не можем в точности описать эти обстоятельства.

Исследуя качество групповых решений, мы должны ответить на следующие основные вопросы: 1) в каких условиях группа принимает решения, которые лучше индивидуальных? Какие факторы (среда, личностные черты людей, особенности процесса принятия решения) повышают качество групповых решений? 2) каковы типичные деформации мыслительных процессов (biases), возникающие при групповых принятиях решений? Чем эти деформации отличаются от ошибок и заблуждений индивида?

В этом параграфе мы попытаемся ответить на эти вопросы.

АНАЛИЗ КАЧЕСТВА ГРУППОВЫХ РЕШЕНИЙ

Среди исследований, посвященных групповым решениям, особого внимания заслуживает эксперимент Б. Шонера и его сотрудников [1974]. Этот автор предлагал испытуемым (студентам экономических факультетов) действительные экономические задачи, такие, как вопрос о территориальном размещении фабрики или о производстве нового химического препарата. Эти задачи имели четко выраженную структуру; испытуемые знали, каковы возможные варианты действий и их последствия; они также знали вероятность получения определенной прибыли и вероятность убытков. Таким образом, это были очень сложные замкнутые проблемы.

Цель исследований заключалась в сравнении качества индивидуальных и групповых решений. Авторы определяли качество решения с помощью трех очень простых критериев: каждая доминирующая альтернатива лучше остальных; если для лица, принимающего решение, риск не имеет никакой ценности или безразличен, то альтернатива с большей ожидаемой ценностью более привлекательна, чем альтернатива с меньшей ожидаемой ценностью; если лицо, принимающее решение, проявляет антипатию к риску, то справедливы следующие утверждения: при равенстве дисперсии лучшей является альтернатива с большей ожидаемой ценностью; при равенстве ожидаемых ценностей более привлекательна альтернатива с меньшей дисперсией; альтернатива, имеющая более высокую ожидаемую ценность и более низкую дисперсию, лучше, чем альтернатива с низшей ценностью и большей дисперсией.

Хотя эти критерии в свете исследований по установлению величины и предпочтению риска могут быть предметом дискуссии, они все же дают такое упорядочение альтернатив, которое в упомянутых экономических проблемах выглядит естественным.

Исследования состояли из двух серий. В серии I-G испытуемые сначала принимали индивидуальные решения, а затем решали те же задачи в группе. В серии G-I последовательность была обратной. Обсуждение в группах, состоявших из пяти человек, имело спонтанный характер и никак не направлялось.

Некоторые результаты этих экспериментов представлены на рис. 13.3. На их основании можно сформулировать ряд интересных выводов. Во-первых, индивидуальные решения в серии I-G явно хуже, чем групповые решения в серии G-I. Индивиды выбирают оптимальное действие в 16,8% случаев, группа — в 66,7%. Особенно интересен и неожидан второй вывод. Сравнение групповых решений в обеих сериях показывает, что в серии G-I эти решения значительно лучше, чем в серии I-G. Лица, не имеющие опыта, которые начинали работу с принятия групповых решений, достигали лучших результатов, чем лица с опытом, которые приступали к коллективной работе после того, как принимали индивидуальные решения. Таким образом, можно сказать, что индивидуальные решения в серии I-G затрудняли рациональную деятельность в коллективе. В то же время групповые решения в серии G-I повышали качество индивидуальных решений Вероятно, здесь происходит явление негативного воздействия предшествующих результатов (в серии I-G) и позитивного воздействия (в серии G-I). В-третьих, качество групповых решений зависит от типа задачи. В задаче "размещение фабрики" группа получала лучшие результаты, чем при решении задачи "производство нового химического препарата".

Исследования Б. Шонера, использовавшего экономические задачи, так же как эксперименты 3. Хлевинского [1975], посвященные разного рода диагнозам, показывают, что групповая деятельность повышает качество решений. Однако не следует слишком обобщать эти выводы. Исследования И. Яниса, которые мы рассмотрим в следующем параграфе, не подтверждают этих оптимистических результатов.

ГРУППОВЫЕ ДЕФОРМАЦИИ. ЯВЛЕНИЕ GROUPTHINK

Во время дискуссии в группе могут возникать некоторые деформации (ошибки, расхождения в мнениях), которые снижают качество решения. Уже обычные наблюдения показывают, что часто группа, состоящая из весьма интеллигентных и компетентных индивидов, принимает катастрофическое решение, которое не принял бы ни один здравомыслящий человек — неспециалист. Например, президент Дж. Ф. Кеннеди вместе со своим «мозговым трестом» принял решение об интервенции в Плайя-Хирон — интервенции, которая не имела смысла ни с политической, ни с военной точки зрения. Наверняка каждый рассудительный офицер, который принял бы во внимание вероятности успеха и поражения, без колебаний отверг бы такое решение. Примеры подобных деформаций группового поведения можно найти в известных работах Паркинсона или Таунсенда.

Этот вопрос подробно изучался И. Янисом. Этот ученый, анализируя различные политические и военные решения, открыл явление, которое назвал groupthink (поскольку было бы очень трудно перевести этот интересный неологизм, оставим его так, как он звучит в оригинале). Groupthink можно определить как «стиль мышления людей, которые полностью включены в единую группу; в этой группе стремление к единомыслию важнее, чем реалистическая оценка возможных вариантов действий» [1972, 9]. Лица, относящиеся к таким группам, особое значение придают единству коллектива, хорошей атмосфере, обеспечению интересов членов группы и самоудовлетворению; эти цели часто затрудняют рациональный анализ аргументов «за» и «против» и снижают качество решения.

Можно выделить несколько черт, присущих стилю мышления groupthink.

1. Конформистское мышление: в группе господствует крайний конформизм. Участники, которые не принимают мнений лидера или большинства, автоматически изолируются, осмеиваются или изгоняются из группы. Интересно, что о нонконформисте не говорят, что он «имеет независимые взгляды», а что «он кончился как специалист или как человек, способный принимать решения». При таких условиях некоторые члены, у которых имеются сомнения относительно принятого решения, стараются их подавить. Groupthink порождает конформистов.

2. Тенденциозный подбор информации: довольно часто члены группы изолируются от информации, которая могла бы поставить под сомнение правильность принятых решений. Таким образом, имеет место как бы внутренняя цензура. Особенно часто блокируется информация, которую должен получать лидер (руководитель) данного коллектива. Это радикально снижает качество решения.

3. Сверхоптимизм: в такой группе часто переоценивается вероятность успеха и недооценивается вероятность неудачи. «С нами не может случиться ничего плохого» — как бы считают члены такого коллектива. В связи с этим наступает явление «сдвига риска», которое было описано в параграфе 13.3. Например, окружение президента Дж. Ф. Кеннеди многократно принимало сверхоптимистические решения, такие, как интервенция в Плайя-Хирон, которые приводили к плачевным последствиям.

4. Убеждение во всесильности группы: ее члены часто считают, что все зависит от их действий; переоцениваются собственные материальные средства, собственная организация и компетентность; в то же время недооцениваются внешние условия или силы противника. Так, например, во время второй мировой войны американское командование считало, что японцы никогда не отважатся атаковать в полную силу военные базы на Гавайских островах, поскольку, дескать, они понимают, что такое нападение закончилось бы их полным поражением. История, однако, показала, что такое убеждение было абсолютно ошибочным.

5. Обманчивость инициативы: часто такие группы считают, что имеют инициативу в решении экономических или политических проблем и что от их решений зависят судьбы отдельных людей или общественных организаций. Такое убеждение, однако, часто бывает обманчивым.

Стиль мышления groupthink, с одной стороны, повышает единство группы и самоудовлетворенность ее членов, а с другой — снижает качество решений, приводит к тому, что групповые решения часто оказываются хуже решений индивидуальных.

Как бороться с деформацией, описанной И. Янисом? Прежде всего следует создавать такую организацию коллективной деятельности, которая стимулирует критическое мышление. Руководитель должен — по крайней мере перед принятием решения — занимать нейтральную позицию; он обязан допускать в равной степени аргументы «за» и «против»; более того, можно ввести в состав группы специалиста, единственной задачей которого было бы указание на слабости и опасности рассматриваемых решений. Очень большое значение имеет также независимое мнение людей (экономистов, учителей или публицистов), которые не являются членами группы, принимающей решение. Конечно, эти принципы чрезвычайно общи, и неизвестно, в какой степени они могли бы уменьшить роль groupthink.

В заключение стоит подчеркнуть, что положения о стиле группового мышления, именуемом groupthink, следует принимать со всей осторожностью прежде всего потому, что они не вполне обоснованы. И. Янис основывает свои выводы на анализе исторических примеров; известно, однако, что такой метод не очень надежен. Кроме того, я думаю, что автор преувеличивает роль groupthink в деятельности коллективов и в то же время недооценивает другие явления, происходящие при принятии решения (компетентность группы, применяемая ею эвристика или система организации). Во всяком случае, не все можно объяснить с помощью понятия groupthink. Наконец, автора можно упрекнуть в том, что он игнорирует роль политических и экономических условий, которые так важны в ходе принятия решений стратегического характера.

Каков же общий вывод, который можно сделать на основании исследований качества групповых решений?

Прежде всего, следует сказать, что решения, принимаемые коллективом, не всегда лучше, чем индивидуальные решения.
Однако, на мой взгляд, коллективная работа создает потенциальные возможности повышения качества общественных решений.
Чтобы использовать эти возможности, следует соответствующим образом подбирать задачи по принятию решений и соответственно разработать порядок деятельности группы.

2008