• Новости
• Спонcорам
• Библиотека
• Авторы
• Предприятие

Для древнего оратора все начиналось с нахождения предмета речи (в старорусских источниках с легкой руки Ломоносова употреблялась более близкая нашему пониманию формулировка: "изобретение предмета речи"). Мы бы сказали об этом этапе: замысел. В старину насчитывалось 24 источника нахождения предмета речи. Сегодня, впрочем, мы вряд ли склонны себя ограничивать. "В мире нет ничего, что не могло бы стать предметом красноречия",— справедливо утверждает профессор Г. 3. Апресян, создатель учебника "Ораторское искусство".

Здесь, на самом первом этапе, отрабатывалась целевая установка: зачем, во имя чего будет произнесена речь? Знание предмета — обратите внимание! — у древних подразумевалось само собой, как нечто изначальное, безусловное для оратора. Далее отыскивался спорный пункт по отношению к оппоненту — реальному или подразумевающемуся. Формировалась система доказательств, определялись "общие места" (под этим термином понимали умозаключения, могущие привести к большим и широким обобщениям). Намечались также моменты наиболее взрывные с эмоциональной точки зрения, где оратор рассчитывал воздействовать не только на разум, но и на чувства аудитории. Определялась, таким образом, тактика полемики.

Затем построение речи вступало во второй этап — расположение (dispositio). Отрабатывалась конструкция, схема будущей речи. Составлялся, как мы бы теперь сказали, план выступления. Следуя естественному течению вещей, Цицерон советовал: "Создать вступление в речь, чтобы привлечь слушателя, возбудить его внимание и подготовить его к своим поучениям; изложить дело кратко и ясно, чтобы все в нем было понятно; обосновать свою точку зрения и опровергнуть противную и сделать это не беспорядочно, а при помощи такого построения отдельных доводов, чтобы общие следствия вытекали из частных доказательств; и, наконец, замкнуть все это воспламеняющим или успокаивающим заключением".

Не правда ли, вполне приемлемая схема? В сущности любой толковый план публичной речи и сегодня строится в общих чертах именно по такому принципу: вступление, изложение и обоснование, заключение.

Я лично, сверх того, при составлении плана будущей речи непременно учитываю важную психологическую особенность современной аудитории — "кризис внимания". Замечено, что напряженный интерес к одной теме удерживается в группе слушателей где-то на протяжении 12-15 минут. Надо уже в самом плане предусмотреть возможность по истечении этого критического срока всякий раз оживлять внимание аудитории свежим, оригинальным, неожиданным тезисом — остроумным поворотом сюжета, ярким эпизодом, курьезным фактом, смелой ассоциацией... "Приятно испытывать перемену,— говорил Аристотель,— потому что перемены согласны с природой вещей".

Сколько может быть таких смысловых поворотов в одном выступлении? Учитывая объем оператинной памяти человека, психологи вывели "магическое число": 7±2. "Это значит,— поясняет Е. А. Ножин,— что человек без затруднения может усвоить только такое количество речевых или смысловых единиц, которое не превышает числа 7±2. Например, понимание ухудшается, если в предложении более 7±2 слова, если в периоде больше чем 7±2 предложения". Подобная закономерность сохраняется и в нашем случае— при конструировании общего плана речи.

Различается и так называемое "золотое сечение" лекции: по прохождении примерно первых двух третей временной дистанции желательно как-то встряхнуть аудиторию. Здесь опытный оратор запускает в дело обычно самую изысканную "пульку" из своих запасов, нечто такое, что наверняка вызовет живую реакцию слушателей.

Есть еще одна задача, которую следует решать уже в самом начале конструирования ораторской речи. Она, эта задача, нова и непривычна. Имеется в виду жанровая определенность устного слова.

"Основными видами (жанрами) ораторского выступления считаются лекция, доклад и речь",— так написано в книге "Основы советского ораторского искусства".

Вряд ли здесь целиком правомерна аналогия "вид — жанр". Сказано это по привычке, по давней, можно даже сказать — многовековой традиции. Мне представляется, что сегодня лекция сама по себе, особенно лекция публичная, адресованная массовой аудитории, может быть (а вероятнее всего, должна быть!) столь же разнообразна в жанровом отношении, как разнообразны в "большой литературе" роман, повесть, рассказ. То же самое касается доклада и речи. Проблема эта, конечно, не из простых, но она, что называется, стучится в дверь.

— Этак вы потребуете, чтоб лекторы говорили стихами! — сказал мне как-то один брюзга-методист, усмотревший в таких мыслях угрозу своей менторской незыблемости.

Я, честное слово, если б умел, написал бы эту книгу о красноречии в стихах и не видел бы в том абсолютно ничего худого.

В самом деле, если лектор обладает способностью к версификации, а главное, даром поэтического видения мира, отчего бы это богатство не обратить на пользу дела в живом слове? История человеческой культуры знает на этот счет весьма убедительные примеры. Высокопоэтическое "Слово о полку Игореве" — это ведь типично ораторская проповедь, страстное слово против междуусобицы, за державное единство Руси. Эпоху в отечественной культуре составила в свое время знаменитая речь Ф. Достоевского о Пушкине; на нашей памяти столь же сильно прозвучало "Слово о Горьком" Л. Леонова, телевизионная передача К. Симонова о Михаиле Булгакове. По виду это — лекции. Но они содержат все жанровые признаки эпической поэзии. Многие произведения В. Маяковского — это ведь речи в стихах. Щедро насыщает стихами свои передачи "Документальный экран" Р. Рождественский. Мы безошибочно различаем не только по смыслу, но и в силу их неповторимого жанрового своеобразия телевизионные циклы "Вокруг смеха", "Очевидное — невероятное", "Что? Где? Когда?"

Требование жанровой определенности публичного слова в наши дни поставлено, можно сказать, всем ходом развития интеллектуальной жизни.

Я в своей ораторской практике стараюсь такое объективное требование возможно полнее реализовать. Вот как это выглядит в сводной афише устной документальной "Ленинианы": "Присяжный поверенный" — поэтическая быль о юности Ильича, "Желтый чемодан" — репортаж (из ранней летописи нашей партии), "Невеста чужого жениха" — сказание о великой любви, "Старая фотография" — дума о Ленине, его друзьях и врагах, "...А до России — рукой подать" — романтическая баллада, "Горячий август" — драматическая хроника и т. д.

Задумывать жанр своего будущего публичного выступления и соответственно отбирать свойственные этому жанру смысловые детали, способы изложения — все это надо проделать на этапе "dispositio", когда формируется план всей дальнейшей работы.

В конце концов жанровые хлопоты оратора призваны разрешить двуединую задачу: как наилучшим способом донести материал до слушателя и, второе, чем же все-таки данное ваше выступление будет отличаться от ему подобных.