|
|
ЭКЗАМЕН.
«По случаю один священник шел тою дорогою и, увидев его, прошел мимо.
Также и левит, быв на том месте, подошел, посмотрел и прошел мимо.
Самарянин же некто, проезжая, нашел на него и, увидев его, сжалился…»
Евангелие от Луки, гл.10, 31-33
Три вопроса, и пара заданий…
Дай мне справиться, Господи, силы.
В институте сегодня экзамен,
Время шесть, а трамвай упустила.
Опоздаю! Забыла билеты.
Попросить надо будет шпаргалки.
Вот ступеньки в метро, турникеты…
Ох! Там плохо кому-то. Как жалко!
Человек прислонился к колонне,
А из сумки посыпались вещи.
Цвет лица совершенно зеленый.
Просто пьяный? Астматик? Сердечник?
Должен быть ведь в метро медработник!
Где милиция? Щиплет с нерусских?
Ну хоть кто-нибудь есть сердобольный?
Подошел бы, привел его в чувство!
Спит давно у людей наших совесть…
Пьян он, все-таки. Значит, разденут.
Полседьмого. Да где же мой поезд?
Буду там в семь-пятнадцать примерно…
***
…Хорошо-то как дома! С конфеткой
Выпью чая. Экзамен отлично!
Отвечала я точно и метко
И декану понравилась лично.
Засыпаю. Ничто не тревожит.
Что мне снится?! Нервишки-то сдали.
Кто-то в белом… Ответит, быть может,
Как больной из метро — подобрали?
— Не спасли… — голос полон печали.
— Что же Вы?! Где же Ваш самарянин?
Позабыли послать?
— Посылали…
Но он очень спешил… на экзамен.
***
Я в платье длинном, темно-синем,
В руках рябины кисть, как символ,
Вхожу в осенний свет гостиной,
Ступая в золото ковра,
И шлейф от талии струится,
В своих рисунках-небылицах
Серебряным парчовым птицам
Даря движение крыла.
Какая тайна в днях рожденьях,
Их цифр престранных совпаденьях,
Ну а особенно — в осенних...
Со шлейфа птицы упорхнут.
Усядутся почистить перья
В янтарно-изумрудных кельях,
Среди возвышенных материй
Найдя и пищу, и приют.
Я отпускаю их из плена
Октябрь каждый неизменно.
И как же я несовременна,
Но — как — одновременна Вам!
Я в платье длинном и немодном,
Но небесам опять угодно,
Чтоб я была одно-природной
Рожденным осенью стихам.
В просторных залах, в этом виде
Никто, я знаю, не обидит,
Увидев отблески открытий
В прищуре ироничных глаз,
Хранящих тайные подарки
И королевы, и товарки.
Я даже делаю ремарки
Ей на полях — из этих фраз.
Вы говорите: Где же платье?
Ну что за детское занятье?
Да и с какой, скажите, стати,
Дарить тебе такой наряд?
Мы видим джинсы и ветровку.
И ты идешь на остановку,
И как с такой экипировки
На ветки птицы полетят?
Я промолчу, я не отвечу,
Но чудо-ткань ласкает плечи,
И я уверена, конечно,
Что знаю, как носить ее.
Хоть выдают порой походка
Или гордыня подбородка,
Но я инкогнито и ловко
Скрываю звание мое.
Сделка
Нахальный ветер птицей золотой
Гоняет лист по мокрым тротуарам.
А мне сегодня все дается даром —
Твой долгий взгляд, мой призрачный покой.
Не плачу! И не жди, не заплачу.
На сдачу у тебя — одни разлуки
И мелочь ссор. Отдамся на поруки
Надежде — тонко лгущему врачу.
Идешь — как глупо! — сразу напролом.
Но ветер переменится, наверно.
Он бросит, наигравшись, олух скверный,
Ту птицу — с переломанным крылом.
Как ловкий вор, уходит от расплат
Скиталец, обходящийся без крова.
Он жертвою своей не очарован,
В беде ее ничуть не виноват.
Ты хочешь отомстить мне: боль за боль!
И, жадный, не смиряешься с убытком.
А листик тонкий — птица-инвалидка,
Безжалостно растоптанный тобой,
Лежит в грязи. Тому, кто о цене
Готов забыть — урок. Увы, напрасный.
Послушай… Я на все давно согласна…
Но что ты предложить посмеешь мне?
Осенний пожар
Безумным закатным огнем подожженные тучи
Дымятся, клубятся, спасаются — прочь от пожара,
На землю слезают и гаснут в тумане ползучем.
Потушены в лужах, на черных блестят тротуарах
Последние искры — бордовые, желтые брызги,
Слетевшие с мокрых обугленных веток застывших,
Чья темная тайнопись, ранее скрытая, близко
Проступит сквозь свитки скукоженной кроны. Гляди же:
Послание шлет, в октябре догорая, природа.
Причудливый шифр прочитать до конца не удастся,
Додумать до точки. Все наспех и вскользь, мимоходом,
Отрывки из фраз, в беспорядочной спешке. Но вкратце,
Я смысл ухвачу. А пропущенный текст исчезает,
Меняется с каждой секундой едва уловимо.
И вот, наконец-то, в одной из последних мозаик
Не осень увижу погасшую — белую зиму.
Исчезнут все краски, не будет ни охры, ни меди.
Нет смысла второго, подтекстов — дорога прямая.
Озябшие ветки повиснут — безвольные плети.
И только рябине — гореть и гореть, не сгорая…
Голый пейзаж
В этом голом пейзаже какое-то есть облегченье.
Словно выбора нет, и бесчисленных смыслов не надо
Узнавать, и слова подбирать, что расскажут точнее
О природе вещей... И тобой отведенного взгляда.
Все так пусто и ясно. Не будет других примечаний.
Разветвленье дорог затерялось в одном из сугробов.
Если это печаль… Нет причины у нашей печали.
Если это довольство… то чем мы довольны так… оба?
Для чего тосковать? Позади белый город и вечер,
И ветрище — такой, что казалось, обрушатся крыши.
Но — прошел стороной, и мне сравнивать, стало быть, не с чем,
Разве только с надеждой, что ты меня все еще слышишь.
Застарелой лыжней время тащится дальше по кругу.
И как небо в мороз, моя совесть чиста. Но водою,
Подо льдами укрытой, застынет судьба… По заслугам…
С этой совестью чистой, мой милый, тебя я не стою.
Одуванчик
Я радость цвета первый принесу,
Веселый, яркий, свеженький, по маю.
Но желтый — лишь потеха, глубже суть
Не сразу перед вами обнажаю.
Не наглой белой ватой тополей,
А нежностью былиночек прозрачных,
Ранимых в эфемерности своей,
Раскроюсь для поставленной задачи:
Напоминая горестно о том,
Что мир недолговечен, рай утерян —
Быть странным одноразовым цветком,
Развеяться от легких дуновений.
Создатель хрупкий нимб мне подарил
За то, что буду стоптан или сорван.
Среди творений дивных, знаю, мил
И я ему, простой, невзрачный, сорный…
…За то, что малым детям послужу
Любимою игрушкой, и признанью
Такому рад, и вовсе не стыжусь
Отдаться их невинному дыханью…
…За то, что разлетаясь, раздаю
Себя земле, пусть гол и неухожен
Останусь. Да за то, что в честь мою
Зовете вы беспомощного «Божий…»
АВГУСТ
Август в самом деле нынче август,
И тактично осень не спешит.
Мягко, соблюдая аккуратность,
Тронет только краешек души.
Дерево всего два-три листочка
Пожелтевших прячет, застыдясь.
Словно ничего не зная точно,
Лето прорежает свою вязь.
Лето-осень… В августе их встреча
Не горька еще, но ждет разлук.
Да и я прощалась в этот вечер,
Не задумав горечи и мук.
Боль еще нахлынет, пожелтеет
Каждый лист. Всю зелень оборвав,
Осень скинет маску. Перед нею
Души обнажатся для расправ.
Праведен вердикт — пора в изгнанье!
Хватит баламутить! Из простуд
И дождей — назначит наказанье,
Наведет без спроса чистоту…
***
Было или не было то лето?
Жизнь корнями в осень проросла.
…Ты не жди — я больше не приеду,
В мире без того хватает зла.
Грешница
На теле остывают поцелуи,
От страсти не опомнилась еще.
— Позора ледяные льются струи
Тебе на обнаженное плечо.
Накинуть шаль успеть бы… мысли странны
— как стыдно… ты не очень-то стройна…
На травлю, на кошмар, на поруганье
Законом и людьми обречена.
Сочувствия не жди! А ты так долго
Пыталась удержать слепую страсть
К чужому мужу! Только все без толку,
И нынче суждено тебе пропасть…
Как им понять? Такие есть мужчины
На свете, что сама себе ты враг,
Но воля беззащитна перед ними…
Как было устоять, скажите, как?
Куда тебя приводят фарисеи
и книжники — ученые мужи?
Кто этот Человек? Он, в самом деле,
Злосчастную судьбу твою решит?
«Вот женщина — взята в любодеяньи,
— Учитель! — фарисея голос льстив. —
Закон велит побить ее камнями».
…Он пишет что-то, голову склонив.
Но… над тобой одной ли — обвиненья?
Быть может, это кажется, но все ж…
У праведников алчных — фарисеев
В глазах — расправы жажда, в пальцах — дрожь.
Он, глаз не поднимая, тихо молвит:
«Пусть выйдет тот из вас, кто без греха,
И первый бросит камень». Вмиг умолкли
В толпе людской, лишь только услыхав…
Есть похоти духовные — сильнее
Простых грехов. Тому, кто их постиг,
Что жалкое телесное растленье?
А вдруг Он знает все и в этот миг
Читает в душах? Как же быстро тает
Вокруг народ! Одна ты, посреди…
«Никто тебя, гляди, не осуждает?
И я не осуждаю. Так иди
И больше не греши». Где сила страсти?
Сей океан навеки усмирен.
Свободна! Над тобою грех не властен.
Что есть любовь, когда Любовь — есть Он?!
Тайна
Нового дня нераскрытая тайна
Выльется к ночи в усталую грусть.
День начинается чашкою чайной,
Чайною чашкой закончится пусть.
Мне не нужны сигареты и кофе,
На ночь не стану читать детектив,
Снов неспокойных — бывалая профи,
Профи бывалая вскриков ночных.
Горло скребет, предвещая простуду,
Утром — как ночью, а в ночь — как с утра.
Так хочу спать… что ложиться не буду,
Буду писать, что ложиться пора.
Слиплись глаза и стихи доконали,
Голову держит упрямство одно.
Может быть, тайна — на дне у печали,
Если в печали имеется дно?
Может быть, в радости тихой щемящей
Первой вечерней звезды — мой секрет
Спрятан? И кто эту тайну обрящет,
Тот улыбается после во сне.
В муках напрасных засну. Посылает
Отблеск отгадки, сочувствуя мне,
Снов властелин. Что там тайна былая?
Завтрашний день — вот загадка вдвойне.
Что в улыбке твоей...
Что мне в этой улыбке? Смущенья напрасный итог.
Все чужое в тебе, все ненужное, все — под запретом.
Ни закон обойти, ни поверить невнятным приметам:
Что не путь — то тупик, все неправильно, больно, не то…
Чей-то профиль мелькнет за автобусным темным стеклом.
Кто-то мимо пройдет, кто-то глянет в глаза ненароком…
Что мне в этой улыбке? Сомнений сплошная морока,
Будто что-то могло… Не могло… Не могло, не могло!
Твой растерянный взгляд: самому не понятно, на кой
Я мерещусь тебе на дорогах ненайденных общих?
-То досадливо лоб так серьезно, по-взрослому, морщишь,
То не можешь сдержать этой детской улыбки нагой.
Словно брошен пятак в постоянно пустую казну…
Но к улыбке твоей никогда не бываю готова.
Даже если локтем прикоснемся нечаянно снова —
Проходи… Я сама, словно тень по стене, проскользну...
Будь же щедрым пока и разменных монет не жалей.
Путь истрачу их все, не найдя очевидной разгадки,
Не подсовывай сердцу украденным золотом взятки —
Лишь умножит печаль то, что скрыто в улыбке твоей.
Так ждать автобуса...
Так ждать автобуса! Как будто он корабль, —
Последняя надежда Робинзона, —
От острова «Какой сырой ноябрь»
К родному континенту «Вот и дома».
Глядеть в пустой туманный горизонт,
Секундной стрелкой делая зарубки,
Боясь, что никогда он не придет,
Голодной болью мучаться в желудке…
Во всем ветрам открытом шалаше
Из битого стекла — нещадно мерзнуть
Без мыслей. И бесчувственно уже
Стихами разбавлять тоску и прозу.
Обманываться — сколько можно раз!
Чужое судно даже не заметит.
Дождаться! Неоправданный экстаз.
Автобус приплывет. Корабль приедет.
Бежать к нему! Цепляться — не уйдешь!
И видеть, как посмотрит обречено
К скамеечке примерзший грязный бомж,
На острове никем не прирученный.
В поисках приюта
Ну что нам говорить — что грязь месить,
В сугробах пробираясь еле-еле.
Ведь зимние плоды уже созрели,
Их держит только тоненькая нить.
Чуть-чуть еще, и с ветки упадут.
Рассыплется сухая мякоть снега.
И мы с тобою в поисках ночлега
Отыщем кем-то брошенный приют.
Свечу зажжем, растопится камин.
Устроимся в уютных теплых креслах,
И в этом уголке, таком прелестном,
Остаться до конца зимы решим.
Пусть зимних звезд холодный яркий свет
Прольется нам на пряничную крышу.
Но мы и не увидим, не услышим
Метелей, снегопадов и комет.
Ну что нам говорить — здесь так тепло.
И в сладостной и легкой полудреме —
Как будто бы мы в крепости — не в доме,
Как будто много лет уже прошло.
А если слишком сильный ураган
Решит, что нам пора бы и наружу,
Ну что же? Мы немножечко потужим
И новый путь проложим по снегам.
Не начав восхожденье...
Надо шкаф разобрать — обнаружить забытую шмотку,
И никто не узнает, что это, конечно, старье.
Вместо зеркала жаль, не повесишь давнишнюю фотку,
Чтоб, любуясь собой, поглядеться наутро в нее.
Я теперь в зеркала разлюбила, как прежде, смотреться.
Отраженье свое в темных стеклах вагона метро
Принимает спокойней немного ревнивое сердце,
А колеса стучат: нет, не то, ну почти, да не то…
Да, конечно, не то! Что ж ты раньше, глупышка, не смела
Доверять зеркалам, подозрительно щуря глаза?
А теперь и гляжу, и хожу — я так быстро и смело,
Что готовы меня даже те, кто не хочет, признать.
Для чего мне признание это? Совсем не нужна мне
Злая трезвость. А тяжесть во взгляде? Не ту высоту
Покорить я хотела. В святые я выбрала Жанну…
…Но быть Жанной нельзя, отказав в утоленьи костру.
Не начав восхожденье, ступеньками ниже и ниже
Потихоньку скользишь, за перила цепляясь с трудом.
Еще пару шагов — и меня сразу примут в Париже.
Но, взглянув мне в глаза, Карл зашепчет: «Прошу Вас, потом…»
«Эльфийское» настроение
1. Сказание об эльфе
Что есть преграда, что — предел?
Где — лишь обычай, где — закон?
За сто ветров ты разглядел
Звезды звенящей дивный сон.
На белой башне вековой
Всей мыслью устремляясь в след,
Она стояла подо тьмой
Ночных небес и страшных лет.
Твой острый взгляд ее нашел…
Не в силах повернуть коня,
Как уезжал ты тяжело,
На битву счастье променяв!
Слова с ее сорвались губ…
Но далеко твой конь уже,
Он мчит на зов военных труб
На пограничном рубеже.
Как точен глаз и быстр лук!
Посадка как твоя легка!
Прикосновенье теплых рук
Хранит разящая рука…
«Наш друг, не стоит хмурить лоб!
Забудь о деве роковой.
Пей за победу без забот,
Ужель тебе дороже боль?»
Но звонок голос, полный слез.
Вы не равны... Но тем сильней
И крепче связь. Ты что, всерьез,
Встал на колени перед ней?!
Безумный эльф! Даешь обет…
Цена? Она не высока:
Вдвоем — десятки кратких лет.
И одиночества — века.
Беспечно родичи поют,
Что неподвластные годам.
А ты обрек себя на труд,
Ее — ждет тлен, тебя — беда.
Но лучший миг — недолгий миг.
И смерти нет, и тлен — пустяк!
Ты — радость тайную постиг,
А эльфы… пусть тебя простят.
«Эльфийское» настроение
2. Музыка осени
Только яркие блики и света игра,
Где-то с краю от зрения… Слышишь? Молчи.
Я эльфийские танцы видала вчера,
Угадала их музыку в тихой ночи.
Так бывает… но редко. Быть должен октябрь,
Теплый день, и повсюду — цветная листва,
И прозрачность такая, что кажется — дай
И легко поднимусь над землей. Раз и, два…
Танец эльфов не виден тому, кто весом.
Надо вес потерять, или снять, как пальто,
Всякий груз. И найти эту грань — то ли сон,
То ли явь, и оставить заботу… Не то…
Вот смотри… Три звезды, рядом девять планет.
Но над лесом — еще не темно, как тогда.
Они скоро придут. Кто боится? Да нет,
Им нельзя причинить никакого вреда.
Нужно звездную ночь. Да, они собрались,
Видишь там (не смотри), не верти головой,
Прикоснись, да не трогай, почувствуй их близь,
Ну, хоть просто поверь! Что, не хочешь? Отбой...
Нет, немножко еще постою и приду…
Эту музыку слышит лишь тот, кто устал,
Тот, кто с осенью в вечном и тесном ладу,
И чей камень — туманный и серый опал.
Что ты, я не грущу. Меланхолия? Брось.
Ты иди. Я весь год так ждала этот час!
Дождь пойдет? Я — как эльфы, до нитки, насквозь…
Заиграли! Ты слышишь? Ведь это — про нас.
|
|
