|
|
Заратуштра о толпе
Приходит новой тишиной.
Накидывая плат на мысли,
Густой, безликий гул толпы,
На кожу давит терпкий зной,
И тучи липкие нависли,
И взгляды вялы и тупы.
В толпе становишься толпой —
Неотличимым в общей гуще —
Жужжащей в хоре ос осой.
В горах останешься собой,
Иль вольною рекой бегущей.
Иль очистительной грозой.
Но горы есть и в нас с тобой:
Вершины щедрости и духа —
Им не страшны ни шум, ни плеть.
Есть выбор: стать толпой тупой.
Жить сыто, слепо, немо, глухо,
Иль сверху смехом прогреметь!
Заратуштра о суете
«У нас нет времени для Заратуштры!» —
Кричали, пробегая мимо, люди.
Как молодой солдат боится муштры,
Боятся правды,
Правда — хлеб на блюде.
Они предпочитают голодовку.
И, в ослепленьи, люди не прощают,
Когда достоинств их не замечают, —
Точь-в-точь как женщина, надев обновку…
Пытливость духа сильно измельчала.
Не могут в суете остановиться,
Съесть правды хлеб, и все начать сначала,
И осветить душой воскресшей лица!
«Нет времени» — кричите?
Нету толку
Во времени таком, что не имеет
Для Заратуштры времени!
Со мной язык душ ваших онемеет!
Заратуштра о суде
Для вас хочу я называться плугом
И души бороздить...
Я — вепря клык!
Но не судья.
Сейчас.
Пришёл к вам другом,
Что от отчаянья рождает крик!
Коварно вогнаны в вещей основу
Награда, наказанье.
О душе,
Не о наградах беспокойтесь снова,
А наказанье в вас живёт уже...
Три дня душа по смерти возле тела
Витает.
С наступлением зари
Душа в пути.
Как девушка, несмело,
Идёт на суд.
Но судят не цари,
А гении добра и милосердья, —
У них в руках огромные весы.
Проявят злые гении усердье,
Вас обвиняя с едкостью осы.
Суд состоится на мосту Синвате,
На радуге.
Кто прав, тот перейдёт.
Пусть грешники готовятся к расплате:
Их пропасть ада под землёю ждёт.
А если одинаковы по весу
Добро и зло — не к свету и не в тьму:
Душа летит в туманную завесу, —
Ей ясность, как при жизни не к чему…
Нет не костыль я, а моста перила:
Держись кто хочет.
Прав иль виноват,
Покажет время — точное мерило.
До встречи братья, на мосту Синват!
Заратуштра о судьбе
Судьба и суд едины в корне.
Суть человека — судьбоносна.
Кто — раз! — голодного накормит,
На слабого не крикнет грозно,
А защитит и приголубит, —
Насытит душу, став судьбою.
А кто нещадно ближних лупит —
Убит, не приступая к бою:
Душа насилия не любит.
С удилищем судьбы над бездной
Сидим и ловим рыбки-души.
Улов наш главный — в жизни честной,
В спасении сердец от стужи,
А не в надгробной речи лестной.
Лишь для кого-то став судьбою,
Опять становимся собою.
Одиночество Заратуштры
О, отчизна моя, одиночество!
Пригрози ты мне пальцем, как мать
И посмейся: свершилось пророчество,
Что покинуто мне куковать;
Что птенцом будет сердце раздавлено
Под ногами бегущей толпы,
И что ложь злою псиной натравлена,
И что рабство полюбят рабы!..
Что заболтаны все сокровенности
Без желанья что-либо понять;
Что променяна
Вечность на бренности,
Что история движется вспять...
Вновь ничтожеством мудрость оплёвана,
Вновь бреду к одиночеству — с тем,
Чтоб промчаться легко и раскованно
На всех символах к истинам всем.
Возврат Заратуштры
Сердечно-грубо говорю:
Уста мои — уста народа.
Как рада вечеру природа, —
Он за собой ведёт зарю,
Так знаменье увидеть рад:
Смеётся лев в глубокой яме.
Он стал крылат под голубями.
Им голубь ни один не смят.
Смеётся лев моей души, —
Я разгадал подсказку неба:
Жизнь в яме без людей нелепа,
Как жизнь среди людей — во лжи.
И я вернулся в шумный мир,
Где стынут в самомненьи люди,
Что могут приказать минуте,
Что зверю человек — кумир...
Есть много веток у ствола,
Но молния рвёт ствол на части.
Сильней царей и выше власти
Власть двух начал — добра и зла.
Но то, что здесь зовётся злом,
Украсит где-то пурпур славы.
Добра и зла различны сплавы,
Один итог у всех: на слом.
Из ядов варится бальзам.
От злых страстей — добро в осадке.
Создай порядок в беспорядке.
Из хаоса строй мир свой сам.
Заратуштра о радости
Среди людей, как меж стволов хожу,
Слова роняя спелыми плодами.
Так рыба пленно бьётся подо льдами.
Так щедрость непонятна грабежу.
Чего бы проще: плод поднять и съесть!
Но как же спину затруднить поклоном...
Нет счёту оправдательным заслонам,
Чтоб в душу не впустить благую весть!
Жизнь — вечный светлый радости родник,
Но он отравлен там, где пьёт отребье.
И ненависть мутит великолепье,
И кровь пятнает чистый жизни лик.
Кровь — самый худший истины слуга,
Что чистоту старанием отравит,
Безумье гордо в золото оправит, —
Задушит жизнь кровавая рука.
С тех пор, как существует человек,
Грешит он тем, что радуется мало.
Его тюрьма, как узника сломала, —
Он из тоски не совершит побег!
Когда бы больше радовался он,
То причинять не стал бы ближним горя!
Лучистостью с рассветом летним споря,
Прогнал бы радостью тоскливый сон!..
Для радости нет стен и рубежей.
Её гнездо — распахнутые души.
Мои слова стучатся людям в уши,
Но я вещаю там, где нет ушей...
Здесь целым часом раньше для меня.
Мой глас — крик петуха в безлюдьи ночи.
Тьма грустью раздирает жизни в клочья
И люди замерзают
у огня...
Заратуштра о танце
— 1 —
Я вышел вечером на луг зелёный.
Закат плеснул в стволы берёз румянцем.
Там девушки, даря огню поклоны,
Взрывали вечер страстемётным танцем.
Плясали груди, волосы плясали,
На их телах костра плясали блики.
В их жестах был призыв и холод стали.
Движенья были чувственны и дики.
Меня заметив, все оцепенели
От холода внезапного испуга
Костёр трещал. Бесились птичьи трели.
Сказал им:
«Не пугайтесь взоров друга!
К вам, быстроногие, не злой зануда,
Противник ножек с чувственным изгибом, —
Пришёл ценитель красоты и чуда.
Хоть полон голос грубостью и хрипом,
Как лес — от темноты деревьев — мраком,
Но кто не испугается, во мраке
Отыщет кущи роз под лунным лаком,
Как ищут двое цвет надежды в браке...»
Но пляска кончилась.
Исчезли девы.
Доплясывал костёр в глазах печальных.
Я звал ушедших:
«Воротитесь! Где вы?..»
Был вечер тих и полон взглядов тайных.
— 2 —
Пусть падают тяжеловесно вещи,
Как результат серьёзности глубокой,
Но не вещественен дух веселья вещий —
Он танцем расправляется с дорогой!
Тяжка серьёзность, на подъём убога,
Она ведёт лишь к видимым успехам.
Я верить жажду лишь в такого Бога,
Что танцевал бы день и ночь со смехом!
Заратуштра о страстях
Ветер в оттепель — это бык,
Но не пашущий — бешеный бык,
Бык, рогами ломающий лёд,
Лёд, истошный рождающий крик,
Не младенца, а матери — крик,
Что с обломками гневно плывёт.
Тяга к почестям — это зуд,
Не чесотка — кромсающий зуд,
Зуд, мешающий видеть других.
Переполненный чванством сосуд,
Не изделье — безделья сосуд.
Зависть, бьющая славой под дых.
Накопительство — это конь,
Но не скачущий — алчущий конь,
Конь, сжирающий горы пшена.
Жженье углей, упавших в ладонь,
Не добра — загребанья ладонь,
Что сочувствий к нужде лишена.
Жажда близости — это боль,
Не ушиб — беспощадная боль,
Боль, блаженства желанней в ночи.
Ночь, что сыплет в ранения соль,
Но не слёзную — звёздную соль,
Вставив в скважины страсти ключи.
Заратуштра о жизни
К столу не приходят с пустыми руками.
На щедрость и скупость мир вечно расколот.
Пусть жадность скребётся в душе пауками,
К столу принеси или хлеб, или... голод!
Бесплатно не будут дарованы жизни.
Горим, как костёр или малый огарок.
Над бедами горько слезами не кисни
И творчеством ярким ответь на подарок!
Заратуштра о любви
В ночи пробуждаются песни влюблённых.
Душа моя — тоже влюблённого песни.
Войди жаждой в ночь, и умри, и воскресни,
Испив ароматы холмов округлённых.
Ты — всадник и конь.
Ты — и жажда, и влага.
Ты — сила стрелы и открытость мишени.
Сближаются нежно с ногою ступени.
Луна разливает сиянье из мрака.
И не отдыхает рука от даренья, —
В том бедность моя и безмерность богатства.
Слияние тел в знак единства и братства.
Слияние душ и бездонность паренья.
О, как ненасытна в дарах добродетель!
Где нету дарящих — царит вырожденье!
Из семени нежно взрастает растенье.
Звезда — благосклонный рожденья свидетель.
Мы смыслу земли единением служим.
Тела очищаем теплом познаванья.
И радость венчает двуглавость желанья!
И светом полёта наполнены души!
Дыханье в дыханье, длиннее — короче.
Прорыв скакуна!
Сокрушенье препонам!
Песнь двух голосов завершается стоном.
Роса украшает безмолвие ночи...
Заратуштра
о прошлом и будущем
Мне прошлого жаль —
с ним творят произвол:
Толкуют былое, как мост для себя.
А время утоплено в мелкой воде,
И нету для духа приюта нигде.
Все ценности походя в прах истребя,
Паук равнодушия души заплёл.
Чтут два алтаря — золотые и стол.
Но то, что исчислено громкой ценой,
Царит пустотой во дворце золотом.
Важнее для Вечности слово «потом», —
Потомки увидят картину иной:
Наш день проклянут,
что к развалу привёл...
Для душ созидающих выход тяжёл:
Засеять грядущее мудрой мечтой!
Сменить на любовь золочённую плеть!
Чтоб нам не пришлось
о потомках жалеть, —
Питаться не только телесной едой!
Творить,
чтобы свет
в день грядущий пришёл!
Закат Заратуштры
Там, где новые звёзды пестреют,
Я раскинул свой смех, как шатёр.
Как легко погибать за идею!
И как тяжко выслушивать вздор...
Спрятан в тучи луной Ангро-Маньюс,
Виден яростно блещущий глаз.
Будь что будет. В судьбе не раскаюсь.
Мысль бессмертна — смолкает лишь глас.
Выхожу со спокойствием к людям, —
Среди них я хочу умереть.
До рассвета прощаться мы будем,
До того, как зальёт небо медь...
...Солнце сыплет в моря безвозмездно
Золотые — как шах за столом,
И рыбак, весь в лохмотьях, над бездной
Золотым загребает веслом.
Так желаю и я закатиться:
Золотые заветы швырнуть,
Чтоб светились задумчиво лица,
Чтоб со смертью не кончился путь.
О коварном и злом Братарвахше,
Засадившем мне в спину копьё.
Будут помнить праправнуки ваши.
Мой закат — восхожденье моё.
Продолжаются радостью беды.
Смерть моя — обретенье Отца.
Схожи с цветом заката рассветы.
Часто рукопись пишут с конца.
|
|
