• Новости
• Спонcорам
• Библиотека
• Авторы
• ФОРУМ
• Реализация
• Реклама
• Предприятие

1

Я умираю.

Лежу на красивой софе в стиле «Людовика, ну, пусть будет XV» и понимаю, что умираю. Вокруг меня носятся толпы людей с пакетами, кульками, коробками в руках — никому до меня нет никакого дела, ведь это помещение невероятно большого торгового центра. Рядом со мной сидит моя мама в элегантном кресле, видимо из того же мебельного гарнитура, держит меня за руку и плачет. Слезы ее не понятны, ведь мне сейчас очень хорошо и легко. Мое тело становится невесомым, приподнимается над софой и начинает свой полет. Ощущения невероятные, так замечательно я себя еще никогда не чувствовала! И почему люди не летают? Я лечу и ощущаю безмятежное неземное счастье. Вы знаете, что такое безмятежное неземное счастье?

«Пора завтракать! Я есть хочу!» — слышу недовольный голос своего супруга и понимаю, что это был всего лишь сон. Но какой замечательный! Не хочется открывать глаза, не хочется терять связующую нить, не хочется снова нырять в реальность. А реальность такова: надо приготовить завтрак, нагладить брюки и рубашку любимому, сделать бутерброды, провести до двери, чмокнуть в щечку, помахать ручкой и сказать «Пока, милый!».

Интересно, как бы проинтерпретировал этот сон господин Зигмунд Фрейд? Надо бы покопаться в его «Сновидениях». Мой бывший и многоуважаемый преподаватель психологии сказал бы, что так высвобождаются скрытые и нереализованные сексуальные желания. Свои собственные соображения по этому поводу я постараюсь выдать чуть позже, вечером, на встрече «геронтологического клуба». Да, представьте, такой клуб существует — так мы называем наши девичники. Они проходят раз в месяц в какой-нибудь из кафешек в центре города, иногда чаще, если кому-то из нас необходима срочная психологическая помощь. Нас четверо и суммарный возраст членов клуба составляет примерно 170 лет. Именно поэтому он и называется геронтологическим и еще, наверное, потому, что только мы вчетвером остались верны студенческим традициям и до сих пор в течение многих лет продолжаем встречаться с девчонками.

День проходит в рутинных делах и домашних заботах и вот приближается время встречи. Наспех делаю макияж, облачаюсь в джинсы с футболкой (бриллианты и одежда от кутюр в нашем клубе не приветствуются) и вылетаю на улицу. Я иду, ловлю теплые солнечные лучи, улыбаюсь, предвкушая приятный вечер в кругу подруг, и начинаю ощущать на себе странные взгляды встречных прохожих, возвращающихся, видимо, с работы домой. «Чего лыбишься, дура?» — считываю информацию на лице мужичка цвета красного кирпича. «Наверное, строитель» — мелькает у меня мысль, а он в это время смачно сплевывает и идет дальше. «Ненормальная что ли?» — написано на физиономии тетеньки базарного вида, которая быстро опускает глаза и ускоряет шаг. Молодой человек с бутылкой пива в руках тоже неоднозначно трактует мою улыбку, странно подмигивает и гаденько ухмыляется. Солидная дама с портфелем и букетом цветов смотрит на меня свысока и всем своим видом говорит: «Пора стать серьезнее, милочка, давно ведь уже не девочка, а все веселишься!» Я мысленно произношу «Не дождетесь!» и прыгаю в маршрутку. Удобно усаживаюсь на местечко у окошка, достаю из сумки новую книгу Мадлен Незабудько (на ее романы меня недавно «подсадила» моя подруга-журналистка и я теперь никак не могу с них «соскочить») и тут мне вспоминается недавний курьезный случай, который произошел со мной в гостях у одной милой сельской семьи. Нас с мужем пригласили на дружеский ужин соседи моих родителей. Родители недавно купили дом и переехали на постоянное место жительства в сказочно-красивую сельскую местность из большого и грязного промышленного города. Хозяйка, гостеприимная женщина лет сорока пяти, угощала нас чем-то вкусненьким, мы разговаривали, ели-пили, шутили и снова ели. Не зная отчества хозяйки, зная только имя, я стала незаметно для себя, называть ее «тетя Валя». Женщина, видимо, сначала, как воспитанный человек, пропускала мимо ушей это мое «тетя Валя», а, затем, все-таки не выдержав, подошла и тихонько спросила: «А почему ты меня называешь тетей, мы же с тобой примерно одного возраста, издеваешься что ли?» Я покраснела до кончиков ногтей и вдруг поняла почему: мне было здесь так хорошо и уютно, рядом со своими родителями и этими простыми, улыбчивыми сельскими людьми, что, забыв о своем возрасте, невольно ощутила себя маленькой девочкой. А как еще должна была обращаться девочка к взрослой женщине? Конечно же, «тетя»! Вдруг всплыли из памяти замечательные слова Милана Кундеры из его «Бессмертия»: «Какой-то частью своего существа мы все живем вне времени. Возможно, лишь в исключительные моменты мы осознаем свой возраст, а большую часть времени мы — вне возраста». Естественно, всего этого я не стала объяснять хозяйке, просто извинилась и изменила тему разговора, но детский стыд и взрослую неловкость ситуации ощущаю до сих пор, когда приезжаю в гости к родителям и вижу Валюшу на улице.

Встреча с моими милыми девчонками как всегда прошла великолепно. Мы наболтались вдоволь, обсудили все волнующие нас темы и, напоследок, под кофеек с десертом барышни заставили меня прокомментировать мой утренний сон, о котором я уже успела рассказать — профессиональный интерес психологов все-таки брал свое. На тот момент у меня еще не было ни одной стоящей версии, и я начала со свободных ассоциаций: полет, любовь, солнце, творчество, свобода, красота, небо, дорога, счастье…и т.д. Перечислив, все, что приходило в голову и не найдя отклика, я обратилась за помощью к подругам.

— Все очень просто, ты давно не занималась сексом! — предложила свой вариант Люся, она была отличницей у нас на факультете.

— Возможно, тебя тяготят семейные проблемы, и тебе хочется от них куда-нибудь сбежать! — высказала свою версию Ниночка.

— А, по-моему, ты просто засиделась дома без своей любимой работы! — выдала свой диагноз Томка.

— Да, наверное, вы все отчасти правы — все три проблемы присутствуют. Спасибо дорогие! Вы мне очень помогли! — неуверенно резюмировала я. А девчонки с видом непревзойденных профессионалок стали давать мне свои рекомендации.

Допив кофе и распрощавшись с членами «геронтологического клуба» я отправилась на остановку своего маршрутного автобуса. Настроение было задумчивое, мучил и не давал покоя этот необычный сон, а значит и все то, что говорили барышни, не попало в точку.

Несмотря на поздний вечер, маршрутка была битком забита — народ из делового центра возвращался в один из своих спальных районов.

Салон автобуса почему-то не освещался, но так было даже уютней и близкое соприкосновение людей не раздражало. Поглощенная собственными мыслями и слегка убаюканная ездой, я услышала позади себя немолодой голос: «Девочка, передай, на билет, пожалуйста!» и увидела у своего лица протянутую руку с помятой денежной купюрой. «Девочка!» — пронеслось эхом в уме, и я машинально передала деньги дальше в чьи-то руки. Но вот прошла доля секунды, одно мгновение, и в моей голове произошел нейронный взрыв! Меня пронзила целая тысяча вольт скопившихся воспоминаний, и я, вдруг, четко поняла значение своего сна. У меня из глаз потекли слезы. Хорошо, что не горел свет!

Интересно бы это выглядело со стороны — стоит такая себе девочка глубоко бальзаковского возраста и беззвучно рыдает, обливаясь реками слез…

2

Ляльке было двадцать пять лет, когда в ее жизнь неожиданно ворвалась новая любовь. К ее торговому лотку на книжном базаре, прихрамывая на одну ногу, подошел высокий, симпатичный, модно одетый брюнет, и задал какой-то вопрос. Ляля посмотрела на него и … поняла, что влюбилась. Олег, а именно так звали молодого человека, оказался мелким предпринимателем и изучал рынок сбыта печатной продукции, к тому же он был инвалидом. В юношеской драке, лет восемь назад, кто-то из подростков сильно ударил его по голове железным прутом, и с тех пор правая половина его туловища оставалась парализованной. Героическими усилиями родителей и врачей, паренек встал на ноги, начал ходить, но правая рука так и осталась безжизненной и недееспособной. Обо всем этом Лялька узнала позже, когда волшебное чувство овладело ею полностью и бесповоротно. Впрочем, увечья она не замечала никогда, ни во время знакомства, ни позже, во время коротких встреч и близости. Надо сказать, что на момент знакомства с Олежкой Ляля была замужем и у нее была чудная пятилетняя белобрысая дочь Аська. Мужа, который был старше ее на десять лет, она тоже любила, но другой любовью — спокойной, дружеской, устоявшейся и зрелой. В новой же любви смешалась страсть и нежность, радость и мука, наслаждение и боль. Это было стремление к полному слиянию! Желание обладания любимым сменялось решением целиком посвятить ему свою жизнь. Но жизнь Ляли была уже посвящена как минимум нескольким людям: дочери и мужу, и эта двойственность ситуации была невыносимой. «Девочка моя, не бросай меня, я умру без тебя!» — просил ее Олег. Она страдала, металась, ее мучили угрызения совести, но сил, бороться со своим чувством и принять однозначное решение, у нее не было. Рана на сердце кровоточила еще несколько лет, пока не пересеклись наши с Лялькой дороги.

Ко мне на прием, тогда еще молодому специалисту, она попала случайно и именно в тот момент, когда приняла решение уйти от мужа к Олегу, но все же еще сомневалась в его правильности. Нам понадобился не один десяток встреч и бесед, чтобы разобраться в сложившейся ситуации, проанализировать мотивы, желания и возможности, высушить слезы, выстроить новые жизненные цели. И, в конце концов, мы вырулили с Лялей на финишную прямую. Она сделала выбор: сцепив зубы, без анестезии, оторвала огромный кровоточащий кусок от своего сердца и освободилась для новой жизни, но … в прежней семье — ее маленькая Аська не пережила бы разлуки с отцом.

Шло время, мы иногда перезванивались, и я знала, что в своей новой жизни она поступила в институт на юридический факультет, сменила работу. Чуть позже они с мужем переехали жить в отдельную квартиру в другой части города, Ася училась в школе и была почти отличницей, а сердечная рана потихоньку рубцевалась. Судьба Олега складывалась по-разному. Сначала, чтобы заполнить пустоту, образовавшуюся после разрыва с Лялей, он начал посещать казино и играть в рулетку. Олежка оказался азартным игроком, и его затянуло с такой силой, что вскоре пришлось влезать в огромные долги, распрощаться с бизнесом и собственной квартирой. Он осунулся, похудел, но играть продолжал и уже играл буквально во все, что подворачивалось под руку: игральные автоматы, скачки, карты, тотализаторы, наперстки и многое другое.

Спасла парня материнская любовь. Мама нашла опытного психиатра, который освободил его от игровой зависимости, постепенно раздала все долги сына, работая на трех работах одновременно, познакомила его с милой скромной девушкой, и вскоре он женился на ней.

3

Следующая встреча с Лялькой, или теперь уже Лялей Андреевной, произошла, когда она уже отметила свой тридцать седьмой день рождения. Окончив аспирантуру, Ляля, преподавала право в одном из технических вузов, одновременно подрабатывая консультантом по юридическим вопросам в филиале крупного столичного банка. И она снова влюбилась! Иммунитет после прошлой любовной болезни оказался очень слабеньким, а прививок от нее еще никто не придумал. Трагичность ситуации заключалась в том, что обое влюбленные имели семью, детей, обязательства, положение в обществе и никто не хотел обманывать своих близких, причиняя им боль. Иван Александрович был на несколько лет старше, работал начальником кредитного отдела в том самом банке, где подрабатывала Ляля и по роду своей деятельности они очень часто пересекались. Как можно описать муки любви двух зрелых людей, которые добровольно отказались от проявления своих чувств в угоду долгу и морали? Они жаждали видеть друг друга, говорить, и как только это происходило, понимали, что никогда не смогут обладать друг другом и никогда не смогут насладиться своей любовью. Этот любовный садомазохизм, наверное, можно сравнить с религиозными чувствами глубоко верующего человека, который наказывает себя физическими истязаниями и ограничениями в еде, воде, земных удовольствиях за греховные мысли и поступки. Но думаю, что испытание любовью, намного больнее и нестерпимее. Лялька, как любая женщина, оказалась жертвенней — она уволилась, бросив очень денежную работу в банке в пользу Ивана Александровича, тот делал неплохую карьеру и не собирался останавливаться на достигнутом положении. «Девочка моя, я буду любить тебя вечно!» — сказал он на прощание и больше они решили не видеться. Увольнение ничего не изменило и ей снова пришлось проходить курс лечения, применяя сильнейшие «противовирусные антилюбвиотики».

Если в случае с Олегом Ляля оторвала от себя часть своего сердца, то теперь любовные метастазы поразили еще и душу — она страдала и нестерпимо болела.

Из депрессивного состояния женщина выбиралась долгих полтора года.

4

Последний раз я увидела Лялю где-то лет через восемь.

Мне поручили вести группу онкологических больных из городского онкоцентра. Ее в кругу других пациентов, я узнала не сразу, так сильно она изменилась, осунулась и постарела. Болезнь ее не пощадила и судя по всему не собиралась отпускать. Проведя сеанс психотерапии, мы вместе возвращались домой и, хотя близкие контакты с пациентами не одобряются, я все же пригласила Лялю зайти в кафе выпить чашечку чая, и она не отказалась.

Из ее рассказа мне стало известно, что дочь Аська окончила институт, выскочила замуж за иностранца и теперь неплохо живет в далекой Австралии. Лялин муж все так же работает водителем-дальнобойщиком, хорошо зарабатывает и по-прежнему очень ее любит.

Я сознательно обходила стороной расспросы о тех двух мужчинах, зная, насколько они могут быть болезненными даже через много лет, но Ляля первая затеяла этот разговор.

— А знаете, я до сих пор их люблю, обоих. Боль ушла, осталось лишь светлое и очень теплое чувство сопричастности с чем-то великим и красивым. Я рада, что испытала такую любовь. Это единственное, что меня еще удерживает здесь. И если бы я знала, что там (Ляля подняла палец вверх) тоже не забуду эти воспоминания, была бы самой счастливой женщиной. Я ни о чем не жалею и очень хочу, чтобы они тоже были счастливы.

— Простите меня Ляля, это, наверное, звучит дико, но я очень вам завидую, — тихо произнесла я и мы обе расплакались.

— Я бы очень хотела их снова увидеть. Думаю, что у меня это обязательно получится! — снова оживилась Ляля Андреевна.

— Вы хотите их разыскать? Но зачем? Что вы им скажете?

— Нет, нет! Все намного проще. Когда меня не станет, а это случится очень скоро, я буду иногда возвращаться сюда и наблюдать за ними.

— ? — мой немой вопрос развеселил Лялю.

— Я смогу прийти, ну скажем, под видом теплого летнего дождя, и прикасаться к ним пока они совсем не промокнут. Мужчины ведь никогда не носят с собой зонтики! Они будут ругаться, злиться на метеорологов, которые предсказывали солнечную погоду, а я буду дурачиться, веселиться, дразнить и любоваться ими.

Через три дня после этой встречи я загремела в больницу с острым перитонитом. Затем начались какие-то послеоперационные осложнения и долгий процесс реабилитации.

Я выбыла из строя на целых два месяца и не смогла вести психотерапевтическую работу в той группе.

С Лялей мы больше не виделись.

5

…Маршрутный автобус притормозил на моей остановке. Я вышла из него и, вдруг, почувствовала, как на меня упало несколько крупных теплых капелек.

«Кажется, дождик начинается» — подумала я и полезла в сумочку за зонтиком, но вспомнила, что сегодня его не взяла, потому что гидрометеоцентр обещал солнечный день без осадков. Я улыбнулась, подставила лицо теплому летнему дождю и негромко сказала: «Привет, Лялька!»

2008